Стерегущий - [8]

Взгляды их встретились, и Таисия Петровна невольно вся вспыхнула от странного совпадения его дум с ее безмолвным вопросом.

Когда Семенов и адмирал Молас поднялись, чтобы уходить, она, сама не зная почему, сказала:

— А ведь мне, как врачу, придется все же вас выслушать и прописать кое-какие лекарства, иначе доктор Акинфиев разбранит меня за невнимание к его пациенту.

— Согласен на все, если вы еще посидите со мной за чашкой кофе. Хоть и здоров, но приму все ваши лекарства, — шутливо отозвался Сергеев.

Когда остались вдвоем, он сам подогрел для нее на спиртовом кофейнике новую порцию кофе, и разговор их вдруг принял простой, задушевный, почти интимный характер, точно они были знакомы уже много лет, а не встретились в его холостой квартире первый раз в жизни.

— Давно вы замужем? — спросил он ее.

— Так давно, что успела уже разойтись… хотя не прожила с мужем и года, — ответила она полушутливо, полупечально, нисколько не рассердившись на его не совсем тактичный для первого знакомства вопрос.

— Гм-м… Грустная история! — пробормотал он растерянно, досадуя на свое неуместное любопытство.

— Почему грустная? — спросила она с легким вызовом. — Разве вы думаете, что люди, вступившие неудачно в брак, должны вечно жить вместе в наказание за глупость, которую они совершили?

— Напротив, развод в таких случаях — лучший выход, — ответил он мягко, точно не замечая ее колкости. — Но грустно то, что люди так часто и так жестоко ошибаются в своих лучших чувствах. Бесследно это не проходит для них.

— Такова жизнь, — вздохнула Таисия Петровна. — Метерлинк вот думает, что это оттого, что люди лишь случайные, слабо мерцающие искры, бесцельно брошенные на произвол равнодушной ночи. Но врачу, поклоннице Пирогова и Сеченова, подобная метафизика ничего не объясняет. Беда моя в том, что я была слишком неопытна и молода, чтобы верно разобраться в человеке. Сама во всем виновата.

Случайным резким движением она опрокинула свою чашечку с кофе. Сергеев вскочил, чтобы помочь, но она быстро подобрала черепки и, сконфуженно улыбаясь, положила их перед собой на столик.

— Видите, какая я неловкая!.. Хорошо еще, что я не хирург. Многих бы, наверное, зарезала, — рассмеялась она, справившись со смущением.

А он смотрел на ее ярко порозовевшее лицо, на ее блестящие, ставшие по-детски тревожными глаза и, невольно любуясь ею, подумал:

«Умная, милая женщина… Разведенная… может быть, даже обманутая. Но какая же она, в сущности, еще девочка! Сколько ей лет?»

И на этот раз мысли их странно совпали. Стирая с края стола салфеткой разлитый кофе, Таисия Петровна, смеясь, сказала:

— В двадцать четыре года я такой же увалень, как в первом классе гимназии. Простите меня.

— Со мной это тоже бывает. Конфликт человеческих чувств с бездушными вещами, — пошутил весело Сергеев.

Не желая звать вестового, он вышел из кабинета, принес новую, точно такую же чашечку с японским рисунком и налил в нее свежего кофе. Карие глаза Кадниковой следили за ним задумчиво и пытливо.

— Почему так бывает, — спросила она внезапно, — встретились мы с вами первый раз в жизни, а вы для меня уже почти родной человек?.. Скажите, может быть, вам неприятна моя излишняя откровенность?

— Напротив. Я сам человек достаточно искренний и радуюсь, если встречаю это в других.

— Да? — произнесла она с прежней задумчивостью. — Но ведь можно быть искренним и не быть откровенным. Разве это одно и то же?

— Пожалуй, что нет.

Таисия Петровна молча выпила кофе, слегка отодвинулась от стола и сидела так несколько минут, притихшая и взволнованная, охваченная противоречивыми чувствами, которые вызвал в ней этот короткий, прямой разговор с мало знакомым ей лейтенантом. Она упрекала себя за болтливость, за глупую доверчивость и в то же время была довольна, что держится с ним именно так.

Сергеев искоса смотрел на нее, по-прежнему любовался ею и тоже молчал. Внезапно она встала со стула, легким движением поправила платье и резко, по-мужски, протянула руку.

— Прощайте… Мне пора… Может быть, больше никогда не увидимся.

— Этого бы я не хотел, — сказал он просто. — И, кроме того, вы же должны прописать мне лекарства, иначе доктор Акинфиев вас разбранит за невнимание к его больному, — смеясь, повторил он ее слова.

Она ничего не ответила. Крепко пожала руку и вышла.

Глава 2 БЕСПОКОЙНЫЙ АДМИРАЛ

В кабинете адмирала Макарова сидел начальник штаба князь Ухтомский. Адъютант положил перед Степаном Осиповичем корректуру его «Морского сборника».

— Пойдет в ближайшем номере, ваше превосходительство, под названием «Броненосцы, или безбронные суда», — произнес он почтительно, с довольной улыбкой.

Макаров прочитал несколько строк.

— Воображаю, какой шум поднимется на Дворцовой площади!.. Но что ж делать? — сказал он, помедлив. — Долг наш смелее брать из жизни все новое.

— Все ли? — иронически спросил Ухтомский, относившийся в душе к своему начальнику как к удачливому выскочке из простонародья.

— Ну, конечно, то, что полезно, — ответил адмирал, продолжая внимательно просматривать корректуру. — Н-да, князь… для того чтобы чему-нибудь научиться, недостаточно присутствовать при событии, надо суметь извлечь из него нужное, основное. По этому поводу адмирал Лазарев так отозвался об одном много плававшем, но тупом офицере. Показав ему на свой сундук, он сказал: «Вот этот сундук сделал три кругосветных путешествия, а так сундуком и остался».