Стерегущий - [20]

Все эти блестящие прогнозы царь лично выслушивал вчера от Госкье, сидя у царицы-матери в Аничковом дворце. Госкье, высокий элегантный старик с изысканными манерами человека, привыкшего держать себя во всех кругах общества так, чтобы всем служить недосягаемым образцом сверхлюбезного обращения, говорил интересно и убедительно. На благосклонный вопрос царя, бывал ли он когда-нибудь в Корее, ответил, что никогда не стал бы столь убежденным деловым другом Кореи, если бы не побывал в ней этим летом сам. Обаятельно улыбаясь, банкир рассказал о своих впечатлениях от Кореи, в самых восторженных выражениях хваля ее природу, красоту ландшафта, климат, естественные богатства, население, обычаи и нравы.

Царь милостиво слушал его не прерывая. То, что говорил француз, соответствовало и его мыслям об этой стране, и он думал, что тысячу раз был прав статс-секретарь Безобразов, настойчиво советовавший ему включить Корею в состав империи, как отваливающийся обломок разрушающегося богдыханского Китая. Поэтому Николай решил перед приемом Куропаткина повидаться еще раз с Безобразовым и сегодня же окончательно сформулировать свое отношение к корейскому вопросу.

Безобразов был вызван в Зимний дворец к одиннадцати часам; царь не хотел частной встречи своего статс-секретаря и военного министра, зная, что за последнее время отношения этих двух людей дошли до взаимной ненависти на почве различного понимания интересов России на Дальнем Востоке.

День царя, как всегда, начался с посещения «примерочной». Этим словом, так странно звучавшим в стенах дворца, называлась просторная комната, где в шкафах, тянувшихся вдоль длинных стен, находились формы различных русскихи иностранных полков, в списках которых числился царь. Каждое утро Николай, долго колеблясь, решал, какой мундир ему сегодня надеть, вкладывая в этот пустяковый вопрос политическое содержание. Ему казалось, что надетая форма — выражение царского благоволения к подданным, а оно должно быть умеренным. Помимо того, некоторые полки, по той или иной причине, нередко попадали в опалу.

С утра Николай был не в духе. Алисе опять показалось, что она беременна, и поэтому она просила отменить все высочайшие приемы и придворные балы. Кроме того, министр двора барон Фредерикс вручил ему вчера письмо балерины Кшесинской. Прекапризная особа!.. Дай ей обязательно особняк на одной из набережных, лучше всего на Английской. А где его взять, когда на набережных ни одного свободного места?..

От всех этих мыслей настроение его еще больше ухудшилось. Но в «примерочной» царя ожидала приятная неожиданность: его встретил подобострастным поклоном «дядюшка» — не то камердинер, не то доверенное лицо германского императора. Вильгельм прислал «дядюшку» с ответственными почетным заданием: обучить самодержца всероссийского, «дорогого кузена», надевать медные доспехи, лосины и вообще всю кирасирскую форму немецкого полка имени русского царя Николая II.

Дядюшка Штрюмпель был известен при всех императорских дворах Европы и пользовался расположением многих императоров, особенно связанных родственными узами с германским царствующим домом. Обучение этих монархов умению носить формы германских полков, шефами которых назначал их Вильгельм Гогенцоллерн, было специальной обязанностью дядюшки Штрюмпеля. Выполнял он ее блестяще. Об этом свидетельствовали многочисленные ордена, пожалованные ему благодарными учениками, правителями Австро-Венгрии, Греции, Португалии, Румынии и Болгарии.

Русскому монарху бывалый Штрюмпель с первой же встречи понравился своей расторопностью, ловкостью, готовностью подать в одну минуту при одевании как раз то, что нужно. Оказалось, что с ним можно приятно поболтать, не выбирая слова, не думая о необходимости держать язык за зубами — так он, по мнению царя, был прост и душевно наивен.

Сегодня пожилой немец с ласковым добродушием помогал Николаю облачаться в малиновую, русского покроя рубаху с золотыми пуговками по вороту и груди и поверх нее в просторный темно-зеленый кафтан с золотым галуном — форму лейб-гвардии стрелкового императорской фамилии батальона, сегодняшний выбор самодержца. На хорошем английском языке дядюшка Штрюмпель рассказывал царю последние новости, вычитанные им вчера в заграничных газетах, полученных без просмотра русской цензурой через германское посольство.

— Между прочим, «Таймс» сообщают, — ровно звучал ничего не выражающий голос, — что в Токио состоялась демонстрация против России в связи с расширением сферы деятельности Восточно-Китайской железной дороги. Японию возмущает, что общество намерено построить ветку к реке Ялу и с разрешения корейского правительства продолжить ее до столицы Кореи Сеула и даже до порта Чемульпо.

— Демонстрация?.. Против России? — удивленно насторожился царь. — Не верится что-то. Вероятно, несколько горячих студенческих голов собралось против дома барона Розена в Токио и показывали ему кукиши в карманах…

— Метко сказано! Ах, как метко!.. — восхитился Штрюмпель. — Конечно, так и было на самом деле… Но вот несколькими строками ниже есть сообщение, что против России выступает единодушно и полностью вся японская печать, льющая на государство вашего величества сплошной поток ругательств, инсинуаций и клеветы. Просто непонятно, для чего это она делает!..