Степень вины - [208]

Брукс поклонился:

— Благодарю вас, Ваша Честь.

Судья Мастерс повернулась к Марии Карелли. Одно долгое мгновение она, казалось, изучала ее, потом заявила:

— Дело прекращено, мисс Карелли. Вы свободны.

В зале снова началась суматоха. Судья бросила быстрый взгляд сначала на Брукса, потом на Пэйджита:

— Мистер Брукс, мистер Пэйджит, есть еще один вопрос, который я хотела бы обсудить с вами. Через десять минут, в судейском кабинете.

Молоток грохнул. Пэйджит посмотрел на Терри, а когда снова перевел взгляд на Кэролайн Мастерс, той уже не было.

Начался праздничный шум. Репортеры бросились звонить в редакции. Камеры стрекотали, снимая Марию Карелли.

Она плакала.

Стояла одна, не закрывая лица. Был момент, когда она потянулась к Пэйджиту, но отступила. Потом к ней подошел Карло, обнял ее. Когда все еще обнимая мать одной рукой, он обернулся, чтобы поблагодарить Пэйджита, он тоже плакал. Какие у них похожие лица, подумал Пэйджит.

Он почувствовал чью-то ладонь на своем локте.

Это была Терри. Ее лицо было осунувшимся, она не улыбалась:

— Это ваша заслуга.

Пэйджит едва сдержался, чтобы не обнять ее.

— Это мы сделали, — ответил он. — Вы настоящий юрист.

Когда они собрались в кабинете — Брукс и Шарп, Пэйджит и Терри, — Кэролайн Мастерс предложила им сесть.

— Вы поступили правильно, — обратилась она к Бруксу.

Тот двусмысленно улыбнулся в ответ:

— Надеюсь, пресса оценит это именно так.

— Я помогу им, Маккинли. Теперь можно говорить об этом. — Она сдержанно улыбнулась. — Какое слово вам больше нравится: «смелый» или «чуткий»?

— «Смелый». «Чуткий» — это не для сурового прокурора.

— Я тоже так думаю. Оставлю слово «смелый».

Пэйджит ощутил в их разговоре какой-то подтекст, нечто недосказанное. Но он все еще был слишком ошеломлен, чтобы разбираться в этом: кажется, он слишком сжился с делом Карелли и призраком кассет, чтобы сразу осознать, что все уже позади. Он прижимал к себе кейс.

Кэролайн Мастерс откинулась в своем кресле.

— У меня одно частное дело. Здесь оно началось, здесь мне хотелось бы его закончить. Речь идет о кассетах.

Она снова повернулась к Бруксу:

— С учетом того, что вы прекратили дело, две стайнгардтовские кассеты — я имею в виду кассеты Лауры Чейз и Марии Карелли — уже не являются больше вещественными доказательствами. Вы согласны?

Брукс бросил на нее быстрый, понимающий взгляд:

— Согласен.

Кэролайн еще какое-то мгновение смотрела на него.

— Есть еще два момента в этом деле, — продолжала она, — которые я считаю очень неприятными. Это душевные страдания, которые оно принесло мисс Линтон и может принести мисс Раппапорт и мисс Колдуэлл. Но показания мисс Линтон были единственной возможностью защитить мисс Карелли. Печально, но, если бы закон не позволял делать такого рода подтверждения, какое было использовано в установлении сексуальной ориентации Марка Ренсома, слишком мало сексуальных преступлений было бы доказано и слишком много женщин страдало бы от надругательств. Так что публичные показания отменить было нельзя. Иное дело кассеты. Если не принять меры, то какой-нибудь другой писатель захочет извлечь выгоду из Лауры Чейз или — после этого процесса — из Марии Карелли. — Судья Мастерс помолчала. — Я думаю, Маккинли, судьба этих кассет вам безразлична.

Брукс пожал плечами:

— Мне — да. Но мисс Стайнгардт, возможно, не безразлична.

Кэролайн Мастерс улыбнулась тонкой улыбкой:

— Тогда, может быть, мне нужно спросить мисс Стайнгардт, что с ними делать: сжечь или просто разорвать на мелкие клочки. Но я не стану этого делать. Что я сделаю, так это отдам кассету мисс Карелли мистеру Пэйджиту. При той путанице, которая существует в системе правосудия, только в этом случае я буду за нее спокойна.

Пэйджит снова подавил чувство удивления.

— Конечно же, — отозвался он, — я весьма признателен вам за это.

Судья кивнула, потом обернулась к Бруксу:

— Что касается кассеты с Лаурой Чейз и Джеймсом Кольтом, оставляю ее на ваше попечение. Уверена, что вы сможете все предусмотреть до тонкостей и правильно распорядитесь такой собственностью.

Брукс улыбнулся:

— Конечно.

Судья Мастерс снова обратилась к адвокату:

— А теперь, мистер Пэйджит, мы должны решить судьбу двух отсутствующих кассет: второй кассеты Карелли и кассеты, касающейся Линдси Колдуэлл. — Она бросила быстрый взгляд на Шарп. — Я не спрашиваю вас, знаете ли вы, где они, не вижу причин, по которым защита должна передавать их кому бы то ни было. Но если такая причина и была, ее больше нет. С сегодняшнего дня.

Пэйджит медленно кивнул. Он не нашелся, что сказать. Кэролайн Мастерс внимательно смотрела на него.

— Наверное, некоторые журналисты будут доказывать, что мисс Карелли сказала о себе не всю правду. Но Линдси Колдуэлл заслуживает лучшей участи.

— Согласен, Ваша Честь.

— Я так и думала, что вы согласитесь. — И опять адресовалась к Бруксу: — Полагаю, эти кассеты вас больше не интересуют, не так ли?

— Абсолютно.

Судья Мастерс неожиданно встала.

— В таком случае закончим дело. Поработали хорошо, все.

Один за другим они выходили за дверь. Пэйджит был последним. Когда он обернулся, Кэролайн Мастерс уже сидела за столом.

Она подняла брови: