Степень превосходства - [98]

— Это за Кэт, — сказал я. — Повылазили…

Перед тем, как снова войти в джунгли, я долго оглядывал заросли и прислушивался. Но вокруг было тихо, и я двинулся дальше. Буря помех так действовала или нет, но я совсем выдохся, к тому же заново хлынул ливень. Однако при свете дня идти стало повеселее.

На двадцать пятом километре пути я вышел на открытое пространство перед высоким крутым склоном, уходящим вправо и влево. Склон оказался не каменистым, а глинистым, и теперь размокшим от дождя и скользким. Серьезное препятствие, но я собирался его преодолеть, не желая тратить время на поиски более удобного для подъема участка, — тем более что такого поблизости могло не быть. Мне только что пришлось второй раз заменить батареи у скутера. Из прошлого опыта я знал, что их хватит на пять часов. За это время мне надо найти наблюдательный пункт, иначе мой «верблюд» окажется прикован к одному месту, и я вместе с ним.

Остановившись перед склоном, я принялся внимательно его осматривать. Он поднимался под углом сорок пять градусов, из него выступали каменные карнизы слоеных плит песчаника, росли кусты, за которые можно ухватиться, а заканчивался он вертикальной стенкой высотой метра четыре с нависшим козырьком почвы. Как взобраться на него вместе с нагруженным реаниматорами скутером, я не представлял себе, но планировал залезть наверх один и попробовать затянуть «верблюда» следом. На самом краю росло молодое, но прочное на вид дерево, нависшее над обрывом. Если через его ветки перекинуть шнуры и спустить вниз, оно превратится в стрелу подъемного крана. Стоило попробовать.

Сзади на опушке леса послышалось шуршание, закачались ветки. Я повернулся и выстрелил по кустам из гранатомета четыре раза подряд, а оставшиеся в кассете гранаты положил вокруг подозрительного места. После того, как стих грохот взрывов, никакого шевеления в зарослях больше не наблюдалось. Жаль, если там бродило какое-нибудь безобидное животное.

Подъем по склону до половины занял у меня почти час. Я уподобился мифическому Сизифу, вкатывающему камень на верхушку горы. Разница заключалась только в том, что у Сизифа срывался вниз камень, и ему приходилось начинать все сызнова; а мой «верблюд» оставался на месте, но зато вниз съезжал я сам. Метр вперед, два назад… Склон оказался чудовищно скользким — раньше здесь не раз происходили обвалы почвы с козырька. Устоявшегося слоя дерна не образовалось, пучки травы и кустики легко вырывались с корнем, оставаясь в руке. Не будь дождя, склон был бы по крайней мере сухим, а теперь не помогали и шипы на подошвах ботинок.

Я одолел три четверти подъема, когда услышал неясный глухой шум и поднял голову. Деревце наверху качалось словно от порывов ветра. Потом вздрогнула вертикальная стена и козырек почвы. Я понял, и похолодел: участок обрыва подмыло дождем, и он готов сорваться вниз, а я даже в сторону отскочить не могу… В следующую секунду козырек обвалился.

Я отцепил от пояса карабин поводка, повернулся и изо всех сил толкнул скутер, стараясь отпихнуть его подальше от склона; тотчас же сверху обрушилась лавина мокрой почвы, воды и камней. Меня швырнуло лицом в грязь, перевернуло на бок, потом на спину, и потащило вниз. Последнее, что я успел увидеть, — кувыркающееся сверху прямо на меня дерево с ломающимися ветками.

* * *

Когда Малыш обнаружил на поляне сваленные в кучу детали от скутера, он сразу сообразил, что произошло: Пит вначале дожидался его, потом придумал способ везти на скутере сразу оба реаниматора. Взлететь с таким весом нельзя, следовательно он пошел пешком. Он ушел с поляны давно, и дождь успел смыть следы, но двинуться мог лишь в одном направлении — к наблюдательному пункту СОЗ. Или Пит туда добрался, или он в пути, но в последнем случае в джунглях обнаружить его невозможно. Разве только он сам заметит катер с земли и даст сигнал… Однако услышать движущийся над лесом «Рейнджер» Питу будет не легче, чем пролетающий воздушный шарик, это ведь не трансгалакт.

Тяжело ступая и покачиваясь, Малыш побрел к «Рейнджеру», держа винтовку за дуло и опираясь на нее, как на костыль. Конечно, если снять поглотители, шуму станет сколько угодно, но на такую работу без помощи роботов уйдут сутки. Да и не в том он состоянии, чтоб заниматься демонтажем поглотителей.

Если бы не слабость на грани потери сознания, не пронзающая поминутно тело огненная боль, заставляющая непроизвольно дергать штурвал, он снизился бы до предела и утюжил брюхом катера кроны деревьев, надеясь привлечь внимание Пита… Но и о таком способе лучше забыть. Один неосторожный маневр, и даже на скорости десять километров в час «Рейнджер» станет для него гробом. Малыш ругал себя, обвинял в изнеженности и обзывал слюнтяем, но взять себя в руки это не помогло.

Тогда он поднял катер, задрал пулеметы в небо и двинулся над лесом, стреляя короткими очередями и следя, не взмоет ли в воздух сигнальная ракета. Но Пит уже лежал под завалом на склоне, а Малыш, добравшись до наблюдательного пункта через два часа, прошел чуть в стороне и не увидел ни его, скутер, уткнувшийся в дерево на опушке. Один реаниматор был сильно помят, крышка второго лопнула по всей длине. Из трещины текла тягучая белая жидкость, а индикаторы на приборном щитке горели тревожными красными огнями.