Степан Разин. Книга вторая - [19]
— Ох, свет Маша! Язык-то — враг! Ты бы не стряла. Не женское дело! — одернул ее воевода. — Велела бы лучше птичницу Проньку лозой постегать, что павлины по саду гуляют! А в градски дела не липни!.. Да девки Аленка с Анюткой поутру шныряли чего-то украсть, дознайся!..
Митяйка хотел натягивать воеводе бахилы[6], присел перед ним. Иван Семенович досадливо дернул ногой, со злостью ткнул его пяткой в нос.
— Вишь, ноги не мытые, дура!
Не смея заплакать, Митяйка схватился за нос, отполз на карачках и быстро выскочил вон.
— Среди стрельцов надо уши завесть да ко всем воротам — своих верных людей… Воевода, скажи, велел воротных прибавить… Объезды ночные вокруг стен удвой, да по всем дорогам ловить, кто едет с верховьев, тащить в Приказну палату к расспросу, — распоряжался боярин.
Митяйка с раздувшимся носом принес бадейку воды, обмыл боярину ноги, ловко, привычно обул.
— Дядя Миша! Дяденька Миша! — крикнул младший сын воеводы Борис, вбежав босиком и в одной рубашке.
— Да, князюшка, что ты! Кака можно-то, Боренька! Срам-то каков от людей! — Догоняла его всполошенная нянька.
Но мальчишка уже скакнул на колени Михайлы, обнял его за шею.
— Боярину-батюшке перво иди целуй ручку, бесстыдник! — тянула нянька мальчишку.
— Отстала бы, старая дура! — отмахнулся мальчишка. — Дядя Миша, кататься! — заскулил он плаксиво.
— Досуга нет нынче, Боря. Постой, в иной день покатаю…
Старший сын воеводы, шестнадцатилетний Федор, слишком толстый для своего возраста, затянутый натуго пояском, подошел к отцу, привычно поцеловал его руку, поцеловался с дядей.
— В объезд возьмешь нынче, как обещал? — спросил он Михайлу.
— Из градских ворот никуды! — решительно оборвал воевода.
— Велика напасть! — пренебрежительно отмахнулся Федор. — Мы к Болдину устью только струги смотреть!
— До стругов поезжай, а дале — ни шагу, — разрешил отец. — Да к делам пора обыкать: перво с нами поедешь в Приказну палату. Мать поесть велела бы дать, там скажи.
В белых сенях накрывали стол, ставили блюда.
— Боярыня, нам недосуг, — выходя одетым, сказал воевода. — Наскоро лишь закусить.
Спешить, казалось, и некуда, но боярину не до еды.
— Да много ли тут, боярин! Пироги со стерлядочкой, да икорка, да…
— Брось! Квашена молока дай да хлебушка свежего. То нам и в путь, — беспокойно сказал воевода.
— Хоть икорки! — настаивала боярыня.
— Рыбное с молоком не идет.
— А хлеб-то ржаной — аль боярская пища?!
— В обед расстараемся, Машенька-свет, а ныне — дела! Вишь, к обедне и то недосуг, — прервал воевода. — Ты птичницу не забудь отодрать за потраву. Тепличну клубнику павлинам скормила, проклятая баба!..
Наскоро похлебав, торопя за собой брата и сына, воевода вышел во двор.
Конюх торопливо разбирал дрожащими пальцами конскую гриву, выплетая одною рукою тесьму, другой проводя гребешком по волнистому волосу.
— Сказывал, с вечера заплетать для волны, — строго сказал воевода.
— Ей-богу вот, с вечера… — заикнулся конюх.
Боярин ударил его в подбородок серебряной рукояткой плети.
— Божишься еще!..
— Прости, осударь боярин, проврался! — на коленях воскликнул конюх, зажав окровавленную бороду.
Вереница конных помчалась от воеводского дома: четверо стремянных стрельцов, два конюха с заводными лошадьми, воевода с братом и старший сын воеводы Федор, одетый в платье стрелецкого сотника.
По пути сам боярин ударил плетью в ставень князя Семена Иваныча Львова. В ту же минуту стольник Семен выехал из ворот своего дома в сопровождении одного холопа.
— Слыхал, Семен, вести? — спросил воевода.
— Слышал, боярин. К тебе было выехал…
— Отколе прознал?
— Лазутчик меня взбудил час назад, пришел на ладье с верховьев…
— Где лазутчик?
— Угнал назад, воевода боярин…
В Приказной палате они замкнулись. Боярин развернул на столе чертеж Московского государства, и все склонились над ним.
— Писать царицынску воеводе, тотчас дал бы вести в Казань голове Лопатину, чтобы нам разом с ними ударить. Лопатин с верховьев погонит воров к низам, а мы снизу досюда вот, к Черному Яру приспеем. Тут бой, — указал Прозоровский, ткнув пальцем в Черный Яр. — Согласен, Семен Иваныч?
— Поспеть бы, боярин!
— Как струги? — обратился боярин к брату.
— Поедем глядеть. Должны завтра готовы быть.
— Четыре тысячи наших стрельцов да тысячи две у Лопатина будет. Пушечный бой у нас сильный… Как хочешь, Семен, а разом добить воров надо. Живем, как в какой-то орде: кто хочет, тот скочит!.. — говорил воевода. — Кого на бою не побьешь, того вешать. Пущим заводчикам головы сечь али связанных в Волге топить, чтобы мук устрашились… Ан знаю тебя: с поноровкою ты к казакам! Как будут побиты, я сам к расправе приеду… Да разбегаться по Волге отнюдь не давать, не плодить разбоя… Кои насады готовы, ты те, князь Семен, начинай снастить. Пока оснастишь — и достальные тоже поспеют, — приказал воевода Львову. — Прошлый год осрамились, так нынче побьем на корню, чтобы отцов своих не срамить еще пуще…
Царицын
Степан Тимофеевич вместе с ватагой Уса нагнал свое войско, когда смеркалось и разинцы подошли к бугру, у которого в позапрошлом году был разбит караван, шедший в Астрахань.
Бывшие в первом походе казаки вспоминали, как они пришли сюда не опытными воинами, а почти безоружными лапотниками.
В том входит роман «Остров Буян», посвященный известному событию русской истории середины XVII века — восстанию угнетенного населения Пскова в 1650 году против засилия феодального строя.
Новый роман известного советского писателя Степана Павловича Злобина «Пропавшие без вести» посвящен борьбе советских воинов, которые, после тяжелых боев в окружении, оказались в фашистской неволе.Сам перенесший эту трагедию, талантливый писатель, привлекая огромный материал, рисует мужественный облик советских патриотов. Для героев романа не было вопроса — существование или смерть; они решили вопрос так — победа или смерть, ибо без победы над фашизмом, без свободы своей родины советский человек не мыслил и жизни.Стойко перенося тяжелейшие условия фашистского плена, они не склонили головы, нашли силы для сопротивления врагу.
В романе «Салават Юлаев» рассказывается об участии башкирского народа в крестьянском восстании под предводительством Емельяна Пугачёва.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман посвящён кануну первой русской революции.Сюжет завязывается на Урале в среде интеллигенции и параллельно — в нескольких семьях уральских железнодорожников и заводских рабочих. Далее действие переносится в Москву. Писатель изображает студенческие волнения начала 900-х годов.Все социальные слои русского общества начала XX века показаны автором в процессе идейной и партийно-политической борьбы сталкивающихся мировоззрений и характеров.
Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».