Стена тишины - [19]

Вот почему ей так нравилось гулять по утрам — было больше возможностей увидеть диких животных, особенно оленей. Иногда, если ей везло, она встречала сразу несколько, а один раз целый выводок забрел на задний двор дома Розмари и Билла, чтобы поваляться там в лучах полуденного солнца.

Наконец Мелисса добралась до того места, куда хотела прийти — до маленькой полянки в самом сердце леса, где рос древний, как этот лес, дуб. Правда, его уже поддерживали несколько металлических прутьев, но было уже ясно, что ему, посеревшему от времни и местами загнивающему, осталось недолго. Две деревянные скамейки возле дуба были совсем как новые — их вырезал из дерева Райан, он же придумал их странный дизайн. На спинках были искусно вырезаны инициалы: РК.

Руби Куэйл. Мать Мелиссы.

Мелисса подошла к дереву, поднырнула под густую крону, чтобы добраться до ствола, и прижала руку к коре, ощущая мягкой кожей пальцев всю ее грубость. Закрыв глаза, она вдыхала и выдыхала, ловя ритм в покачивании ветвей, как учила ее когда-то мать. В детстве Мелисса часто слышала от нее сказания народа Сенои, жившего в Малайзии и верившего, что у каждого человека есть свое особенное дерево, с которым он духовно связан. Эта связь может продолжаться на протяжении многих поколений, рассказывала ей мать, если из корней старых деревьев вырастают новые. Она брала маленькую ручку Мелиссы и прижимала ее к коре старого дуба.

— Это наше дерево, — говорила она. — Мы принадлежим ему, а оно — нам.

Больше всего мама любила говорить о целебной силе леса, о том, как он лечит болезни души и тела. Она собирала растения и готовила отвары. Она даже продавала их людям, с которыми встречалась на работе в аптеке Эсбриджа. Но отцу Мелиссы не нравилось ее увлечение — он говорил, что все это чушь и суеверия, и если она не прекратит, люди решат, что она ведьма. Так что она перестала открываться людям и делилась своими тайнами только с Мелиссой.

Но теперь дерево, столь полюбившееся ее матери, рядом с которым она и погибла, тоже неуклонно шло к гибели. Может быть, это было даже к лучшему. Возможно, оно вобрало в себя слишком много негативной энергии. Вот почему Мелисса согласилась на предложение Патрика срубить старый дуб, чтобы расчистить место для медицинского центра. Райан был против этой идеи — ему казалось, что дерево еще поживет. Но все видели, что дни его сочтены, и потом, эта земля принадлежала Мелиссе. Она была поражена, узнав из письма адвоката, что отец после смерти матери переписал на дочь и землю, и маленький коттедж на этой земле. Сам он куда-то переехал вскоре после того, как Мелисса и ее мать ушли от него, но приезжать к себе им запретил. По-видимому, узнав о смерти жены, он смягчил свой нрав. В любом случае, Мелисса с тех пор ничего больше не слышала об отце и даже не знала, где он. Она редко посещала коттедж, где провела детство — слишком уж много было связано с ним мрачных воспоминаний. Когда она достаточно повзрослела, чтобы задуматься о продаже коттеджа, дом пришел в такой упадок, что никто не хотел его покупать. В конце концов его снесли после того, как одну из стен свалило сильным порывом ветра. Если бы они срубили и старое дерево, то эту полоску земли можно было бы «отдать на пользу общества», как не раз говорил Патрик. Это также давало Мелиссе возможность оправдать все, что случилось с этим деревом и землей.

Медицинский центр был одним из предвыборных обещаний Патрика — ему требовалось собрать десять подписей, чтобы стать членом совета. Мелисса с горечью осознавала, что послезавтра они с Патриком и девочками должны были прийти сюда и окончательно определиться с планом постройки центра. Теперь ничего этого не будет. Патрик очень расстроился бы, узнай он об этом.

Он долго сомневался, нужен ли ему этот пост — ведь он и без того много работал в своей маркетинговой компании и к тому же был волонтером в лесном центре. Но, увидев, как загорелись его глаза, когда он узнал, что собрал-таки эти десять подписей — да что там, он собрал втрое больше! — Мелисса поняла, что он поступил правильно. Оставалось только приспособиться к новому графику, вычленить как можно больше «окон» из плотного графика Патрика. Если он и придет в себя до выборов, подумала Мелисса, его, скорее всего, от них отстранят ввиду тяжелого состояния. После всей этой проделанной работы… Как же он, бедный, воспримет этот удар?

Глаза Мелиссы наполнились слезами. Бедный, любимый…

Она села на скамейку и, прижавшись головой к стволу дуба, закрыла глаза.

— Что мне делать, мама? — прошептала она, представив, что мать стоит рядом, что ее золотистые волосы длиной до пояса развеваются на ветру. — Как мне вытянуть правду из твоих внуков? Это так на них не похоже. У них, конечно, есть свои маленькие тайны, но эта — огромная! Как ты думаешь, — спросила она уже громче, — мог один из них сделать это? Я знаю, что это безумие, но…

Мелисса глубоко вздохнула, не в силах поверить, что на самом деле произнесла эту мысль вслух. Но какое еще могло быть объяснение? И был ли какой-то намек, какая-то неясная догадка, что это не дети так поступили?