Стена над Бездной - [8]

Потом всё просто. Все высокородные главы городов, дальние и ближние родичи лабарны сейчас в столице. Когда Муваталли разоблачит злодейское убийство наследника, соберётся тулия, суд, полномочный выносить смертные приговоры преступным царям и царицам…

И вот он Железный трон, только руку протяни. Но нет, он даже не притронется к проклятому железу. И так даже лучше, людям понравится скромность их будущего лабарны, Солнца… В отличие от Валлани, у него достаточно времени, может и подождать.

Дела, однако, пошли совсем не так, как рассчитывал Муваталли, вовсю грезивший приставкой к имени: «Называемый первым». Уже без окончания «Страж».

Дворец, а следом за ним и весь Верхний город гудели, как потревоженный пчелиный рой. Весть о случившемся распространялась со скоростью лесного пожара, на ходу обрастая подробностями, одна невероятнее другой.

Здесь, в Верхнем городе находился гостевой двор, в настоящее время превращённый Кратером в македонскую ставку. Здесь жили слуги, повара, писцы, грамматики[11], ведавшие снабжением отряда Кратера, и прочий невоенный люд. Один из них держал почтовых голубей для связи с Эвменом. Кардиец никогда не забывал, что одно из важнейших занятий посла, даже в дружественной державе — разведка.

Торопливо написав донесение начальству, грамматик укрепил свёрнутый в трубочку клочок тончайшего папируса в лёгком стержне из гусиного пера на лапке голубя.

Расстояние от Хаттусы до Александрии по прямой — тысяча восемьсот стадий. Предельное для голубя, обучаемого первый год. А более опытных голубей, по понятным причинам у грамматика не было, поэтому он очень волновался, доберётся ли его питомец домой. Он накормил и напоил птицу перед дорогой, выждал томительный час, следуя наставлениям опытных голубятников, а потом выпустил вестника.

Сделав несколько кругов над городом, поприветствовав приближающееся к зениту солнце, голубь стрелой помчался на юг.

К вечеру в Александрии уже знали о гибели Циданты. Новость привела царя и его приближенных в смятение. Грамматику не были известны подробности смерти царя и судьба Хуцции. Он сам понимал, что поторопился с донесением, не выяснив деталей случившегося, но и промедлить боялся: город заполонили люди Муваталли, которые ещё вчера лицемерно улыбались македонянам, а теперь не скрывали своей враждебности.

Ничего не зная о происходящем в Хаттусе, Александр и Эвмен могли лишь надеяться, что Кратер в наступившем хаосе не пропадёт.

* * *

Богато украшенная колесница подкатила к подножию широкой лестницы, ведущей к главным вратам Цитадели. Крепостная стена с двадцатью башнями заключала в себя царский дворец и возвышалась в западной части Хаттусы на рубеже между Верхним и Нижним городом. Цитадель имела несколько ворот. Хуцция покинул её через малые юго-западные, а высокородные вельможи съезжались на Большое собрание, прибывая к главным, южным.

На площадке колеснице санги Шунашшуры, наместника области Тагерамма, граничившей с Киццувадной, помимо него стояли ещё два человека, как будто санга шёл в бой[12]. Собственно, предстоящее Шунашшуре иначе и назвать было трудно. Нынешний панкус грозил окончиться самым настоящим сражением.

Спутником наместника, помимо возницы, был Кантуцили, «смотритель золотых колесниц», главный царский конюший, ведавший всеми делами колесничего войска. Он был напряжён и поминутно озирался по сторонам, сжимая борт колесницы так, что костяшки пальцев побелели. Шунашшура, напротив, выглядел спокойно, хотя от смерти его отделяла лишь дворцовая лестница и, возможно, несколько неверных слов.

— Ты уверен в своём человеке? — обратился санга к спутнику.

— Уверен. Надёжный человек. Думаю, тукханти уже у Кратера.

— Хорошо, сейчас езжай к Химуили. Я постараюсь потянуть тут время.

Шунашшура степенно сошёл на землю и преисполненным достоинства жестом перекинул через левую руку отделанный бахромой плащ. Наместника сопровождало четверо воинов, одетых в тёплые, белые с синим узором по подолу рубахи, достававшие до середины икр. Воины были вооружены копьями и продолговатыми, снабжёнными вырезами по бокам, щитами. Доспехов они не надели.

Санга начал неспешно подниматься по лестнице, воины следовали за ним. У самых ворот дорогу им преградили «сыны дворца».

— Прости господин, твоя свита не сможет войти.

— Это ещё почему? — сдвинул брови Шунашшура.

— Лабарна ввёл новые правила. Теперь на панкус никто не будет допущен с оружием.

— Это возмутительно! — вспыхнул наместник.

— Прости господин, — почтительно склонился «сын дворца», — мы исполняем приказ.

— Какая муха укусила Циданту? — деланно воскликнул наместник.

Когда Хуцция рассказал ему о случившемся, он не сразу поверил. Ведь наследник не был свидетелем убийства и сам мучился неопределённостью, раз за разом задавая себе вопрос, не сошёл ли он с ума, поверив на слово жрецу. Однако, поразмыслив и припомнив, как странно вели себя утром Муваталли с Аннитой, Шунашшура решил, что что-то здесь действительно нечисто. Теперь, глядя на поведение «сынов дворца» еще более уверился в том, что Или-Тешуб не соврал, и случилось страшное.

«Смотритель колесниц» ещё не уехал. Шунашшура вернулся к нему.