Стена над Бездной - [2]

Кратер, не скрывая удовольствия, смотрел, как декадархи (из которых всего четверть была македонянами) по цепочке передают команду о перестроении и фаланга «мальчиков» сжимается, образуя сомкнутый оборонительный строй синасписм.

— Уже небезобразно, — пробормотал себе под нос македонянин.

Хамс услышал, оглянулся на Кратера, и заулыбался во весь рот. Все военачальники уже вполне сносно понимали и говорили по-македонски. С лёгкой руки Кратера хетты осваивали именно македонскую речь, а не «общий» язык, смесь ионийского и аттического наречий, на котором говорило все подвижное царство Александра.

— Да, вот что следовало показывать Анните, а не тот позор, как в прошлый раз, — отметил Тиватапара.

— Аннита слишком поперечный, его не переубедить, — возразил Хамс-Хартагга.

— Не надо никого переубеждать, — спокойно ответил Кратер, — я думаю, царственному наследнику в этом деле мнение застольного слуги не слишком интересно.

Анниту Кратер недолюбливал (взаимно) и, до сих пор не привыкнув к некоторым придворным титулам хеттов, не упускал случая пройтись по обязанностям «главного виночерпия».

Военачальники засмеялись.

— Однако я бы на вашем месте не слишком ликовал, — сдержанно сказал Кратер, — одно дело держать строй ровно и точно выполнять команды, когда знаешь, что идущая на тебя стена сарисс не причинит вреда и совсем другое, когда напирает враг. Там, в моём мире, сражения фаланг иной раз заканчивались ещё до столкновения. «Мальчиков» следует испытать в бою.

— Сейчас повсюду мир, даже с касками[3], - вздохнул Хамс-Хартагга.

— А я слышал от Хуцции, что они недавно нарушали границу, — возразил Тиватапара.

— Не то, — покачал головой Кратер, — гонять диких горцев фалангой — все одно, что с дубиной охотиться на комаров. Только подобным монолитом можно в полной мере испытать «мальчиков».

Хетты переглянулись. Они знали, что, вернее, кого имеет в виду Кратер. Мицри. Тиватапара побывал вместе с Аннитой у стен Мегиддо, но хатти в той битве в основном в сторонке постояли. Мало кто из рядовых воинов увидел в деле «крокодилью пасть» мицри, и среди «мальчиков», юношей моложе двадцати лет, таких не было ни одного.

— И все же, юноши, ни разу не бывавшие в бою, не могут считаться воинами, — возразил Тиватапара.

— С этим будет спорить лишь глупец, — согласился Кратер.

— Я поговорю с Хуццией. Думаю, он согласится отправить «мальчиков» на границу с касками.

— Что-то давно мы не видели царственного наследника, — заметил Хамс.

«Внука медведя» несколько расстраивало то, что его успех случился в отсутствии царевича и дождь почестей рискует пролиться мимо.

— Сегодня после полудня Большое собрание, — ответил Тиватапара, — а перед тем, я слышал, приём какого-то посла.

Он повернулся к Кратеру и спросил:

— Усамувами[4], какие ещё будут приказы?

— Хартагга, «мальчикам» отступать в лагерь, сохраняя строй — распорядился Кратер, — а твои колесницы, почтенный Тиватапара, и суту пусть подгоняют их. У них достаточно затупленных дротиков?

* * *

Воины стучали зубами на продуваемых всеми ветрами стенах и башнях Верхнего города. Зябко кутаясь в шерстяные плащи и натягивая на глаза тёплые шапки, они с завистью отзывались о своих более привилегированных собратьях, «сынах дворца», охранявших внутренние покои халентувы[5]. Те несли службу в тепле, щеголяли до блеска начищенными шлемами, украшенными высокими волосяными гребнями. Такие раньше только они и носили, но теперь наследник Хуцция задумал ввести их во всём войске. Явно в подражание пришельцам-макандуша. Однако на студёном ветру безопаснее торчать в шапке, а иначе велик риск снять потом бронзовое ведро с головы вместе с примёрзшими к нему ушами. Стражи стен доспехов не надевали. Незачем, никто столице царства не угрожал.

Тем удивительнее был вид военачальника Анниты, облачившегося в бронзовую чешую и надевшего шлем. Некоторое время назад «главный виночерпий» появился возле юго-западных ворот Хаттусы, называвшихся Львиными. Лично проверил посты, что удивило стражей не меньше, чем его облик — обычно такими делами занимались начальники рангом пониже.

— И Первый Страж сегодня какой-то дёрганный, — поделился наблюдением один из воинов, — бегает, рычит на всех.

— Может, съел чего-нибудь не то, — лениво ответил его товарищ, — или жена отказала.

— Да не, это, наверное, оттого, что сегодня съезжаются главы городов. Новый год на носу[6], - объяснил первый.

— А-а… Ну да. Чего-то они поторопились. Ещё снег кругом и ветер злющий.

— Зато год будет хлебный. Да и оттепель скоро по приметам. Не боись, ещё до праздников закапает вовсю, — успокоил товарища первый.

— Слушай, а чего он так долго препирался со свитой Хантили? Чем они ему не угодили? — поинтересовался второй.

— Ты меня спрашиваешь? Мне-то откуда знать?

Около часа назад Муваталли действительно лично вышел встречать наместника города Пурусханда. Знать хатти, высшие сановники царства собирались на панкус, Большое собрание, в преддверии празднования Нового года. Муваталли бдительно следил, чтобы вооружённая свита тех из приезжих, кто, как ему было известно, прочно держал сторону наследника и видел выгоду в дружбе с макандуша, располагалась на постой в Нижнем городе. Многих это оскорбило, но Муваталли был непреклонен и, не утруждая себя объяснениями, без колебаний раздувал неприязнь к своей персоне. Сегодня в халентуве ему были нужны только свои. Не на приёме «посла Архальбу», а позже, когда дело будет сделано. Потому он лично встречал сановников, да ещё и в обществе Анниты, который удивлял воинов своим облачением.