Стена - [155]
— Выпить, отец Януарий! Давай-ка лучше выпьем!
Тут Григорий вдруг почувствовал, что его обхватили сзади за шею.
— Здравствуй, русский!
Заслушался попа, а? Как попался!!! Как кур в ощип…
Прикосновение, впрочем, было мягким, а голос — женским. И тихим.
— Русский, руку-то со шпаги убери. Еще последний глаз мне выколешь. Я не сделаю тебе зла.
Григорий осторожно, не делая резких движений, задвинул клинок в ножны. Впрочем, лица он еще не видел.
— Не оборачивайся! — вскрикнула женщина, и он почел за благо повиноваться.
— Крыштина? Крыся? — спросил Григорий.
— Надо же, он меня помнит! А я, бесстрашный русский, тоже много раз вспоминала тебя. Ну, если была с каким-нибудь особенно гадким жирдяем — представляла, что это ты… Ты совсем исхудал, бедный. Голодно там у вас за Стеной. Твоя Крыся тоже изменилась. Не оборачивайся! Я хочу, чтобы ты помнил меня такой, как я была. Теперь даже самый грязный жолнер на меня вряд ли западет… хотя именно один такой и лишил меня красоты. Теперь мое дело — прибрать, перестелить постель, поднести, унести… На этой войне уже не разбогатею, русский.
— Грешно богатеть на войне.
— Да-да, ты такой правильный, как наш отец Януарий… Видишь, уже дрыхнет, пьяная скотина. Потом наблюет. Мне ли не знать?.. И в прошлый раз ты, такой правильный, приходил не ради женских прелестей, я потом поняла…
Григорий сделал попытку освободиться, но Крыся только крепче прижала его к себе.
— Лежи тихо, заметят — убьют. А так, уродка с доходягой нашли свое счастье — всем понятно. Чего теперь-то пришел?
— Где Рене Луазо?
— Лучшего нашего клиента забрать хочешь? А ведь пан Птак и на тебя, Крыся, обращал иногда внимание. Говорил, что уродство его возбуждает, — приговаривая так, женщина гладила Григория по груди, неспешно опуская руку. — Птак[113] — это по-нашему Луазо. Он себя тут так называет.
— Я знаю.
— Ты его убьешь, русский?
— Нет. Ой! Что ты делаешь? Перестань!
— Да у тебя там ничего и нет. — Крыся хихикнув убрала руку. — Ты, наверное, ангел. Нет здесь сегодня пана инженера. Каждый день есть, а сегодня нет. Он всю ночь будет ездить зачем-то вокруг крепости. Просил извинить.
Григорий сделал движение, чтобы освободиться.
— Погоди, мой сладенький. Посиди еще несколько минут. А я тебе кое-что расскажу — не пожалеешь… Только я одна здесь знаю — у вас в крепости есть предатель. Еще летом он передал королю какие-то важные планы укреплений. А король у нас… ха-ха… Сигизмунд Третий Ваза, король Польши и великий герцог Литовский, — самый горький пьяница. И по пьянке те планы на свечке сжег. Сжег — а сам забыл, где вы насыпали вал. Потом проспался, но перепутал и назвал другое место. А пан Птак… болтливый петух — мне проговорился… Ты уже уходишь? Не уходи… Посиди просто со мной еще, прижмись ко мне… вот так…
Колдырев подавил в себе желание обернуться и все-таки взглянуть на нее.
Это было бы нечестно.
— Пан Лаховский, не прикажете ли вы остановиться? Прошу прощения, но у меня возникла необходимость… ну, вы понимаете! А в стороне как раз подходящие кустики.
Говоривший натянул поводья, конь встал.
— Ей-богу, пан инженер! — засмеялся поляк, тоже останавливаясь. — Для чего вам кустики-то? Здесь в двадцати шагах уже ничего не видно. Спешивайтесь да и делайте все свои дела, а мы просто отъедем подальше.
— Боже мой! Но вы же не оставите меня посреди этой ужасной пустыни одного, пан Лаховский?! А если здесь где-то спрятались партизаны? Пожалуйста, побудьте рядом, я быстро!
Он принялся неловко, цепляясь за седло, слезать на землю, в то время как десятник с явной неохотой дал команду остановиться и остальным.
— Долго вы вообще будете нас таскать по этим сугробам, пан умник? — раздраженно спросил офицер. — Вы говорили, что сразу определите место.
— Еще минуту! — Луазо отчаянно возился со своими штанами, боясь слишком сильно их приспустить, чтобы не обморозить немаловажные части тела. — Мы подъедем еще совсем ненамного, совсем ненамного, пан десятник! Я ж вам говорил, что почти определил нужное место, там очень кстати имеется весьма симпатичный бугорок соответствующей высоты, на него-то мы и… А, черт, проклятый шнурок… Соответствующей высоты, чтобы достаточно прицельно и сильно… э-э… Послушайте, пан Лаховский! Вы не могли бы отвернуться и приказать, чтобы отвернулись ваши люди? Все же мне очень неловко…
— Тьфу! — не выдержал десятник. — То не бросай его одного, то отвернись! Эй, папове, повернитесь спиной к пану инженеру. И коней поверните, он и их стесняется… С вами голову потерять можно, пан инженер! Делайте уж скорее, и поедем.
— Сейчас-сейчас! Сию минуту. Боже мой, но как же здесь холодно… Сию…
На этом слове Луазо вдруг умолк. Десятнику, остановившемуся ближе всех к тому месту, где спешился инженер, показалось, будто тот икнул то ли кашлянул. Стало тихо.
В конце концов, терпение десятника лопнуло.
— Ну, и долго еще нам ждать?! — рявкнул он. — Как можно на таком морозе столько времени торчать посреди поля с голым задом? Если у вас…
Он хотел сказать: «Если у вас запор…», но осекся на полуслове. Француз исчез! Конь инженера стоял на прежнем месте, но — один-одинешенек. Больше никого. Перед десятником расстилалось бескрайнее поле, поблизости торчали из снега жидкие кустики, с редкими не облетевшими листочками на тонких ветвях, среди которых уж никак не мог спрятаться человек. И все!
Люди склонны думать о себе хорошо. Обычно даже лучше, чем они есть на самом деле. Это относится и к целым народам, всегда старающимся сформировать о себе самое положительное мнение. Но только не к русским, с удивительным мазохизмом культивирующим о себе самые негативные стереотипы, причем со ссылкой на классиков: все, мол, «пьют», «воруют» (Карамзин), «ленивы и нелюбопытны» (Пушкин), хотят, чтобы у них, Емель, все было «по щучьему веленью»…Так правда ли это все или мифы? Откуда это пошло? Сами про себя придумали, или подсказал кто? Есть ли у этих утверждений историческая основа и какая? А как с теми же проблемами обстоит дело в «цивилизованных» Европе и Америке? И главное – в чем опасность такого поразительного самоуничижения для современного ДУХА НАЦИИ, для нашей сегодняшней жизни?Давайте окунемся в нашу историю и постараемся разобрать самые живучие, самые яркие и самые нелепые МИФЫ О РОССИИ.Издание предназначено для самого широкого круга читателей.
Если вы закончили школу до 1985 года, читали мемуары Жукова и других наших полководцев, «Горячий снег» и «Брестскую крепость», смотрели в кино «Освобождение» и «А зори здесь тихие», эта книга все равно будет для вас любопытна и полезна.Если позже — вы в основном читали о войне Виктора Суворова и Марка Солонина, а ваше представление о Великой Отечественной основано на сериалах «Штрафбат» и «Диверсант», фильмах «Спасти рядового Райана» и «Бесславные ублюдки», — эта книга вам просто необходима.Где правда — выводы делать вам.Читайте.
Каждый ваш шаг, тем более каждая ваша покупка (а конечная цель любого РRщика - всегда что-то вам продать, будь то сникерс или кандидат в депутаты) - есть результат сложного взаимодействия ваших собственных чувств, эмоций и убеждений и чужих, вам навязанных. Проблема в том, что обычный человек никогда не разберется, где его "собственные" мысли, а где те, которые ему исподволь "впарили". Точнее, "впиарили". Прямой интерес любой власти - заставить вас как избирателя и налогоплательщика вести себя так, как нужно ей, этой самой власти.
Русская история таит в себе много неожиданного: скелеты бывают спрятаны и в книжном шкафу… Здесь собраны самые интересные эпизоды и самые важные заключения. Благодаря новому изданию у вас, читатель, есть возможность познакомиться со всеми мифами о России быстро, легко и, надеемся, с удовольствием.«Мифы о России» были признаны «Коммерсантом» самой популярной исторической книгой современной России, Михаил Леонтьев назвал их самым толковым пособием по западной русофобии, а Николай Расторгуев сказал, что они должны быть в школьной программе.
Россия никогда не имела демократической традиции и поэтому не может существовать без «сильной руки». Вся ее история: от князя Святослава до Суворова и Жукова, от щита над вратами Царьграда до казаков в Париже, советских танков в Вене и ракет на Кубе — это история непрекращающейся военной экспансии военно-бюрократического государства.Сожжены и вырезаны Новгород и Казань, украден у татар Крым, разделена и обезглавлена Польша, закабалены свободолюбивые народы Кавказа, царскими колониальными войсками покорены независимые ханства Средней Азии.
28 июля 1914 г. — один из самых трагических дней мировой истории. В этот день 100 лет назад началась Первая мировая война, названная еще и Великой. Тогда никто и предположить не мог, что именно эта трагедия станет некоей точкой отчета для всех последующих мировых событий XX в., а ее отголоски будут слышны и сегодня, в веке XXI. В России эта война из империалистической стала гражданской, а после — забытой. Бурный характер последовавшей эпохи (революции, иностранная интервенция и Гражданская война) привел к утрате многих источников и свидетельств. В данной книге Великая война рассматривается в логической последовательности: геополитические построения — оформление военных блоков — война — ее восприятие обществом и влияние ее результатов на судьбы Европы. При этом особое внимание уделено новым государствам, возникшим после распада Российской империи.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.