Стена - [10]

4

Около восьми часов Хью вошел в бар в Йосемит-лодж. Тридцать лет назад здесь было бы полно альпинистов. Но ночные банкеты любителей побродить по высокогорью остались в прошлом. Обслуживающий персонал парка превратил это место, где когда-то можно было лазить как заблагорассудится, в место с множеством правил и ограничений, а пиво сделалось чрезмерно дорогим. К тому же новое поколение альпинистов относилось к образованию гораздо серьезнее, студенты сидели на сессиях, вместо того чтобы ходить в горы, и сезоны сдвинулись.

Поэтому в зале было пусто. Вместо гомона шумных молодых смельчаков и их подруг с вызывающе колыхающимися под тонкими рубашками грудями, не затянутыми в бюстгальтеры, бар оглашали лишь звуки пяти телевизоров, безостановочно транслировавших программу об экстремальном спорте; звуки сливались в оглушительный хип-хоп. Бармена за стойкой не было — он или ловил рыбу для клиентов, или просто занимался какими-то своими делами.

Льюис Коул, взгромоздившись на табурет, неспешно потягивал тоник с лаймом и по одному швырял в рот орешки арахиса с таким видом, будто он вовсе никого не ждет, а просто убивает время. Высокий, с шеей борца, он казался слишком крупным для скалолаза, но все же пользовался в узких альпинистских кругах широкой известностью, вернее, являлся когда-то легендарной личностью и имел кличку Большая Обезьяна. Его действия не отличались слишком высоким эстетизмом, но он умел дотягиваться немыслимо далеко, обладал поразительным проворством и имел кулаки, похожие на стальные поковки, как нельзя лучше подходящие для схватки со знаменитыми трещинами йосемитских скал.

Хью присел за столик рядом с Льюисом. И внезапно почувствовал тяжесть в ногах. Он прогнул спину и негромко вздохнул. Впервые за много часов он мог позволить себе расслабиться.

Льюис не стал бросаться к нему с приветствиями. В этом не было никакой необходимости. История их дружбы начиналась со второго класса начальной школы в Уиттиерс, а предстоящую неделю, чуть больше или чуть меньше, им предстояло провести связанными одной веревкой. С точки зрения Льюиса, Хью мог задержаться из-за какой-то накладки, только и всего. Он закинул в рот очередной орех. Протянул бумажный стаканчик с арахисом Хью. И молча ждал.

Хью был голоден, но от орехов отказался.

— Жажда замучила, — сказал он.

Тварь сожрала его грушу. Хью никак не мог с этим смириться. Когда он, поддавшись настойчивым просьбам рейнджеров, привел их на место происшествия, его рюкзак оказался открытым. Отшельник украл его грушу. Казалось бы, мелочь. Но это было и сутью всего дела. Чудовище настолько не испытывало страха, когда воровало труп, что позволило себе задержаться и угоститься чужим лакомством. Слишком уж велики здесь были расстояния.

Льюис громко позвал бармена. Тот явился далеко не сразу. Его череп был начисто выбрит, ниже затылка красовались несколько татуированных китайских иероглифов.

— Еще арахиса? — поинтересовался он.

Хью отлично знал этот ритуал. Льюис никогда не был выгодным клиентом.

— Воды, — сказал Хью. — И еще того же, что и у него.

— Воды с водой, так, что ли? — Толковый парень. — Может быть, добавить вам туда джина или водки?

Когда-то можно было позволить себе напиться до синих чертей, куролесить всю ночь, а на следующее утро, на стене, токсины, как по волшебству, вымывало из организма. Или взять с собой наверх все припасы для крутого пикника: вино, ЛСД, марихуану, грибки — разве все это перечислишь… Проходили серьезнейшие маршруты в галлюциногенном тумане. Но это было тысячу лет назад, а завтрашнее утром для них почти наступило.

— Самый обычный тоник, как у него, — сказал Хью.

— Раз уж вы здесь, — добавил Льюис, — как насчет того, чтобы переключить канал? И приглушить громкость. Ах да, и еще арахиса.

Бармен показал большими пальцами на обеих руках, что, дескать, все будет сделано, и не спеша поплелся выполнять заказы.

— Мы уже совсем собрались искать тебя, — сообщил Льюис. — Еще немного — и пошли бы. Рэйчел так и рвалась. Она приехала днем на арендованном автомобиле и была уверена, что застанет тебя здесь. Я сказал ей, что ты решил пошляться по окрестностям. И еще намекнул, что стоит позволить тебе пособирать ежевики в одиночку.

Хью через силу улыбнулся. Льюис из кожи вон лез, пытаясь острить, как в молодости, и установить подобающий доброму старому времени тон. Он смотрел на Эль-Кэп как на машину времени. Эта машина должна была перенести их туда, где жизнь снова стала бы простой и приятной.

— Хорошо, что она не пошла, — сказал ему Хью.

— Именно так я ей и сказал, — поддакнул Льюис. — Гласс, по своему обыкновению, ввязался в борьбу. Как Сизиф, тащит камень на гору. Так кто же победил: ты или вода?

— А ты ничего не слышал? — Хью не на шутку удивился.

Последние четыре часа глубоко отпечатались в нем. Земля разинула пасть и проглотила женщину. Он нисколько не сомневался, что об этом уже должны были знать все на свете.

Льюис уловил его тон, помрачнел и окинул взглядом по очереди все телеэкраны, громоздившиеся по углам, рассчитывая, вероятно, получить собственную информацию о какой-то аварии или, может быть, террористическом нападении.