Стелла - [9]

Фернандо. Что же могло нарушить столь любящий союз?

Мадам Зоммер. Ничто не вечно!.. Ах, он любил меня, любил, это так же несомненно, как то, что я любила его. Было время, когда все его думы, все помыслы были только об одном: видеть, что я счастлива, дать мне счастье. Ах, это было самое легкое время нашей жизни, первые годы брака. Тогда нас угнетало, словно подлинное несчастье, если, случится, мы вдруг повздорим или соскучимся. Ах, он был моим спутником на скромной жизненной стезе, а потом бросил одну в унылой, страшной пустыне.

Фернандо(все в большем смущении). Как же так? При его взглядах, при его сердце?

Мадам Зоммер. Разве мы знаем, что бьется в груди у мужчины?.. Я не замечала, что мало-помалу все становилось ему… как бы это выразить… Нет, не безразличней… этого я не могу сказать. Он все время, все время любил меня! Но ему мало было моей любви. Я должна была делить его с его желаниями, возможно, с соперницей; я упрекала его, и под конец…

Фернандо. Неужели он мог?..

Мадам Зоммер. Он покинул меня. Для моего горя нет слов. В ту минуту всем моим надеждам пришел конец. В ту минуту, когда я думала пожать плоды отданной ему юности… я покинута!.. покинута!.. Все, что дает силы сердцу человека, — любовь, доверие, почет, положение, с каждым днем растущее благосостояние, мечты о многочисленном, хорошо обеспеченном потомстве, все, все рухнуло, а я… и оставшийся горестный залог нашей любви… Неистовое отчаяние сменила смертельная тоска, во всем изверившееся сердце уже не обливалось слезами, оно дошло до полного изнеможения. На неудачи, разорившие меня, несчастную, покинутую женщину, я не обращала внимания, не чувствовала их, пока наконец…

Фернандо. Как он виноват!

Мадам Зоммер(со сдержанной печалью). Он не виноват… Я жалею мужчину, всем сердцем привязавшегося к девушке.

Фернандо. Мадам!

Мадам Зоммер(стараясь скрыть свое волнение под легкой насмешкой). Нет, это так. Я смотрю на него, как на пленника. Они и сами говорят, что это так. Из своего мира он вовлекается в наш, с которым, по существу, у него нет ничего общего. В течение какого-то времени он сам себя обманывает, и горе нам, когда у него откроются глаза!.. Под конец я стала для него просто добросовестной, рачительной хозяйкой, правда, всей душой к нему привязанной, угождающей, заботливой, все свое время отдающей дому, ребенку и, разумеется, занятой кучей мелочей, которыми у меня часто бывали забиты и сердце и голова; и я уже не могла быть занимательной собеседницей, а при живости его ума он неминуемо должен был скучать в моем обществе. Он не виноват!

Фернандо(у ее ног). Я виноват!

Мадам Зоммер(обнимает его, проливая потоки слез). Ты мой!..

Фернандо. Цецилия!.. Жена моя!..

Цецилия(отвернувшись от него). Нет, не мой. Ты покинешь меня, сердечный друг!.. (Снова обнимая его.) Фернандо! Чей бы ты ни был, дай мне выплакать горе у тебя на груди! Поддержи меня в это мгновение, а потом оставь навсегда!.. Я не твоя жена!.. Не отталкивай меня!..

Фернандо. Боже мой!.. У меня на щеках твои слезы… У моего сердца бьется твое сердце!.. Пощади! Пощади меня!

Цецилия. Мне ничего не надо, Фернандо!.. Только это мгновение!.. Дай моему сердцу излиться в слезах! Оно почувствует силу, свободу. Ты не должен себя связывать.

Фернандо. Я скорее лишу себя жизни, чем расстанусь с тобой!

Цецилия. Мы снова свидимся, но не тут, не на земле! Ты принадлежишь другой. Похитить тебя у нее я не могу!.. Открой, открой мне небо. Дай заглянуть в эту блаженную даль, в обитель вечного нашего бытия… Только в этом, только в этом одном мое утешение в такие ужасные минуты.

Фернандо(обнимает ее и, глядя на нее, берет ее руку). Ничто, ничто на свете не разлучит нас. Я снова нашел тебя.

Цецилия. Нашел то, чего не искал!

Фернандо. Не говори, не говори так!.. Я искал тебя, тебя, мою покинутую, мою дорогую! Даже здесь, в объятиях этого ангела, я не знал покоя, не знал радости. Все напоминало мне о тебе, о твоей дочери, о моей Люции. Боже мой! Какая радость! Неужели это милое существо — моя дочь?.. Я искал тебя повсюду. Я езжу уже три года. Я был в том месте, где мы жили с тобой, был в нашем доме, но — увы! — он уже совсем не тот, им владеют чужие люди, — я узнал печальную историю о потере тобой всего состояния. Твое исчезновение разбило мне сердце. Ты исчезла бесследно. Я сам себе опостылел, жизнь опостылела мне, и я облачился в этот мундир, стал служить в чужих войсках, помогал подавлять умирающую свободу благородных корсиканцев; и вот теперь, после долгого и непонятного заблуждения мы свиделись, я опять обнимаю тебя, моя дорогая, моя хорошая, моя жена!

Входит Люция.

О, моя дочь!

Люция. Милый, любимый отец! Если вы опять стали мне отцом!

Фернандо. Навсегда и навеки!

Цецилия. А Стелла?

Фернандо. Медлить нельзя. Бедняжка! Почему, почему, Люция, мы не узнали друг друга сегодня утром! Сердце что-то говорило мне, ты же видела, как я был растроган, когда прощался с тобой?! Почему же, почему? Мы были бы избавлены от многого! А Стелла? Мы бы избавили ее от тягостных переживаний!.. Нам надо уехать. Я скажу ей, что вы настаиваете на отъезде, не хотите затруднить ее прощанием, хотите уехать. Люция, отправляйся, не медля, туда, на почтовую станцию! Вели заложить трехместную карету. Мой багаж пусть лакей присоединит к вашему… А ты, моя дорогая, моя любимая жена, останься здесь. И ты, дочка, когда обо всем распорядишься, тоже приходи сюда! Ждите меня в садовом павильоне. Я освобожусь от нее, скажу, что хочу вас проводить, поудобней устроить, обо всем позаботиться, заплатить за проезд. Бедняжка, опираясь на твою доброту, я тебя же обманываю!.. Мы уедем!..