«Не знаю, как ответить ни на один из этих вопросов», – говорю я.
«Я только что говорил о тебе на сеансе с терапевтом, – сказал он. – Я рассказал ему то, что еще никому не рассказывал». Я не могу разглядеть его лицо в гаснущем свете, но мне кажется, что он плакал. «Винсент, пока ты не ушла, можно я тебе кое-что скажу?»
«Что?»
«Я хочу извиниться, – говорит он. – За все».
«Я тоже была воровкой, – отвечаю я, – мы оба были испорченными людьми», и вижу, что он меня не понимает, но я больше не хочу здесь оставаться, пытаюсь ему это объяснить, а затем покидаю пустыню вместе с Полом и возвращаюсь в Кайетт.
Я на пляже, недалеко от пристани, к которой швартуется почтовое судно. В нем сидит моя мать. Она сидит поодаль от меня, на связке дров, сложив руки на коленях, и словно бы спокойно ждет назначенной встречи. Ее волосы все так же заплетены в косы, ей по-прежнему тридцать шесть, она в красном кардигане, который надела в день, когда пропала. Разумеется, это был несчастный случай, она бы никогда не оставила меня одну. Она так долго меня ждала. Она всегда была здесь. Мой дом всегда был здесь. Она смотрит на океан и волны, накатывающие на берег, и в изумлении оглядывается, когда я зову ее по имени.
