Стеклянные дома - [4]

- Все были в костюмах?

- Не все. Только кто хотел.

- А вы? – спросил прокурор.

Гамаш уставился на него. Вопрос был неуместен. Но придуман специально, чтобы слегка унизить свидетеля.

- Мы решили переодеться в других жителей деревни.

- Вы и ваша жена? Вы переоделись в женщину, шеф-суперинтендант?

- Не совсем так. Мы тянули бумажки с именами из шляпы. Я вытянул «Габри Дабо», это владелец B&B, он управляет им совместно со своим партнером Оливье.

Арман, не без помощи Оливье, добыл розовые пушистые тапочки Габри и его кимоно - очень простой и чрезвычайно удобный костюм.

Рейн-Мари изображала их соседку, Клару Морроу. Клара была исключительно успешной портретисткой, хотя временами казалось, что она разрисовывает только себя.

Рейн-Мари начесала волосы, пока те не встали дыбом, и разместила в прическе печенье и бутерброды с ореховой пастой. Затем разрисовала всю себя краской.

В свою очередь, Кларе досталось изображать свою лучшую подругу, Мирну Ландерс. Все немного расстроились, что она намазала черным только лицо, хотя Мирна говорила, что ничуточки не обидится, если Клара покрасит всё тело в черный цвет.

Клара не стала краситься. Вместо этого она надела на себя кафтан из суперобложек старых книг.

Когда-то Мирна была практикующим психологом в Монреале, а теперь владела магазинчиком «Новые и подержанные книги Мирны» рядом с бистро. У Клары имелась теория, что местные жители придумывают себе проблемы, лишь бы проконсультироваться у Мирны.

- Придумывают? – старая поэтесса Рут посмотрела на Клару. – Да у тебя целый вагон проблем. Ты можешь монополизировать проблемный рынок.

- Ничего подобного! - возмущалась Клара.

- Правда? Грядет твоя персональная выставка, а у тебя один шлак вместо картин. Если уж это не проблема, то я тогда не знаю.

- Это не шлак!

Однако никто из друзей не кинулся ее разуверять.

Габри отправился на вечеринку в костюме Рут. Натянул седой парик и разрисовал лицо до степени схожести со злодеем из фильма ужасов. Напялил старый изъеденный молью свитер и прихватил фаршированную утку.

Весь вечер он потягивал скотч и бормотал стихи.

- Раскрыты двери, дом стоит,

Заброшен на холме -

Ни лая собаки, ни стука копыт…

Лишь голос свиней звучит. * (* Сара Бинкс «Ode to a Deserted Farm»)

- Это не мои, мешок ты с дерьмом, - бурчала Рут. Она была одета в старый, траченный молью свитер и таскала в руках живую утку.

- Вижу травки стебелек, - продолжал Габри. – Он свободен, одинок.

- Заткнись, - говорила Рут, затыкая уши. – Ты убиваешь мою музу.

- Скоро ли наступит срок, - заторопился закончить Габри. – И вырастет из него лучок?

Последнее слово он пропел как «луч-и-ё-о-о-о-к».

Даже Рут рассмеялась, а утка Роза в ее руках проворчала: «фак, фак, фак».

- Весь день над этим работал, - заявил Габри. – Вся эта поэтическая фигня не такая уж и сложная.

- Итак, это было тридцать первое октября прошлого года? – спросил прокурор короны.

- Non. Первое ноября. В настоящую ночь Хэллоуина  мы все сидели по домам, выдавали конфеты за «сладость или гадость». А эта вечеринка у нас всегда на следующий день.

- Первое ноября. Кто там присутствовал еще, помимо местных жителей? – спросил прокурор.

- Матео Биссонетт и его жена Лея Ру.

- Мадам Ру, политик? - уточнил прокурор. – Восходящая звезда в своей партии.

Месье Залмановиц расслышал, как позади него снова защелкали клавиши. Как песня сирен. Как доказательство, что он создает новости.

- Да, - подтвердил Гамаш.

- Они ваши приятели? Остановились у вас?

Конечно, прокурор отлично знал ответы на свои вопросы. Спрошено было ради присяжных и судьи. И репортеров.

- Non. Мы не знакомы близко. Они были там со своими друзьями Патриком и Кати Эвансами.

- Ах, да! Эвансы. - Прокурор повернулся к столу защиты, потом обратно к Гамашу. – Подрядчик и его жена-архитектор. Строители стеклянных домов, насколько я знаю. Тоже ваши друзья?

- Тоже знакомые, - поправил Гамаш твердым голосом. Он не любил инсинуаций.

- Конечно, - сказал Залмановиц. – А что они делали в деревне?

- Они приезжали на ежегодную встречу однокурсников. Учились вместе в университете Монреаля.

- Им всем сейчас около тридцати?

- Oui.

- Как давно они приезжают в Три Сосны?

- На протяжении четырех лет. Всегда в одну и ту же неделю в конце лета.

- В виде исключения, в этом году они приехали в конце октября?

- Oui.

- Странное время для визита. Листопад закончился, а на лыжах кататься еще рано, мало снега. Как-то мрачновато, нет?

- Возможно, дело в скидках B&B, - сказал Гамаш, стараясь делать вид, что желает помочь. – Очень приятное место.

Когда сегодня утром Гамаш собирался ехать из Трех Сосен в Монреаль, Габри, владелец « Bed & Breakfast», забежал к нему со свертком коричневой оберточной бумаги и термосом.

- Если тебе придется упоминать B&B, не мог бы ты сказать что-то типа «прекрасное B&B»? Или можешь назвать его «чудесным». - Он взмахнул рукой в сторону B&B.

Ложью это не стало бы - старая почтовая гостиница с просторной верандой и фронтонами, расположенная на той стороне луга, была чудесной. Особенно в летнее время. Как и остальные дома в деревне, B&B имела палисад со старинными многолетниками. Розами и лавандой, стрелками наперстянки и душистыми флоксами.