Стеклянная ловушка - [41]

— Я тоже не отличу, — признался я, поворачивая тележку георадара так, чтобы проехать вдоль тоннеля, но ближе, чем я ехал раньше. Понимание того, что в этом месте была перебита засада полицейского спецназа, не улучшало настроения.

Оставлять свой взвод вместе с пятым взводом непонятно кого караулить я не собирался и потому, подняв боевой шлем так, чтобы микрофон находился рядом со ртом, по связи громко позвал старшего сержанта:

— Лохметьев! Со взводом, за мной! Груз можно на месте оставить.

Весь взвод, естественно, меня слышал. И я, оглянувшись, увидел, что бойцы бегом направились в мою сторону.

— Ко мне вопросы есть? — спросил Простолюдинов.

— Номер канала связи, чтобы действия синхронизировать?

— Седьмой.

Я снова поднес ко рту микрофон:

— Взвод! Переключить коммуникаторы на седьмой канал!

И сразу услышал гул дополнительного дыхания. Чуткие микрофоны позволяли разделять дыхание одного и двух взводов.

Хотя дыхание не всегда бывает слышно. У наших солдат «дыхалка» всегда хорошая.

— Мы скоро вернемся, тогда и обговорим варианты работы. Зимние дни короткие. Мне еще много сделать надо до того, как ты в ущелье выступишь…

* * *

Старший лейтенант Простолюдинов бегом направился к своему взводу, словно его там ждали неотложные дела. Но неотложных дел у командира пятого взвода не было. Просто командир своим примером показывал солдатам, как надо себя вести. Мой взвод тоже бежал бегом, тремя колоннами по отделениям, хотя расстояние было небольшим. А когда взвод приблизился, я продолжил работу. И при этом дал команду:

— Первое отделение! На пять метров левее меня. Внимательно смотрим под ноги. Под вами — тоннель. Ищем выходы. Если что-то подозрительное заметите, близко не подходить — не следить по снегу. Кому жарко, можно расстегнуть бушлаты. Вперед!

А сам толкнул тележку георадара. Солнце светило яркое, кавказское, отражалось в снегу, что лежал тонким слоем практически повсеместно, не считая камней, островками из-под снега выглядывающих. По крайней мере, глаза обжигало и ухудшало видимость. Хорошо было бы надеть солнцезащитные очки, но ни у меня, ни у солдат таковых не имелось, а вписать очки в требование на материально-техническое обеспечение я не догадался, как не догадались и офицеры оперативного отдела. Из командировки я в прошлый раз возвращался, когда снега еще не было. А штатные противоосколочные очки, что красовались у каждого на шлеме, солнечного фильтра не имели. Но все мы умели зажмуриваться не хуже уличных котов. Так, прищурившись, продвигались вперед примерно с полчаса. Разговоров во взводе не было. Не было их и в пятом взводе, оставшемся около входа в тоннель. Если бы там что-то произошло, я бы услышал.

— Товарищ старший лейтенант, — позвал командир первого отделения младший сержант контрактной службы Луговиков. Мне было плохо слышно его, потому что наушники шлема находились в районе груди, но самого младшего сержанта было видно. Он сначала расставил руки, останавливая свое отделение, потом, бросив взгляд в мою сторону, убедился, что я смотрю на него, и показал пальцем вперед. Что там такое было, я навскидку определить не смог. Пришлось поднять автомат и посмотреть в оптический прицел. Внешне сооружение напоминало отдушину бомбоубежища или деревенский каменный колодец, каких полно в кавказских дворах. Здесь двора не было, и сооружение казалось неуместным. Это, видимо, и было то, что я искал.

— Всем оставаться на месте, со мной только Шарифисламов, — дал я команду. Оставив тележку с георадаром и натянув на голову обычный боевой шлем, я двинулся вперед, не оглядываясь, зная, что взводный сапер идет за мной.

Остановился я только в десяти шагах от места, к которому стремился. Встал на камни, вылизанные ветром. Стал рассматривать сооружение. Это было чем-то средним между отдушиной и выходом. Впрочем, все отдушины в бомбоубежищах, насколько я помнил, обязательно имели возможность использовать их в качестве аварийных выходов. Это обязательное правило работало и здесь.

Вокруг отдушины лежал неестественно белый снег. Ни одного следа человеческой ноги видно не было. Только в одном месте наследила, похоже, мышь, а в другом какая-то некрупная птица. Наши следы были бы хорошо видны и бросались бы в глаза. Но местами из-под снега высовывались, проявляя человеческое любопытство, камни, на которых снег не держался. Ветер в этих местах, видимо, явление постоянное, со степи приходит или с недалекого Каспия, северный или восточный. Но в степи, как и в море, ветер имел возможность разогнаться до приличной скорости, обрести силу. Дул он и сейчас и, судя по влажности воздуха, приходил именно с моря, добирался до гор, там бился о стены хребтов, менял направление и заглядывал к нам.

— Камни под ноги… — дал я команду саперу. И сам стал искать подходящие камни, желательно плоские, хотя плоских камней поблизости явно не хватало для того, чтобы устроить импровизированную дорожку, желательно на дорожку совсем не похожую. Приходилось использовать любые, имеющие плоскость хотя бы с одной стороны, чтобы эта плоскость легла на снег устойчиво. При этом мы не выкладывали прямую тропу. Делали зигзаг, словно огибая отдушину. И сами камни укладывали совсем не так, чтобы по ним было удобно ходить, а так, чтобы продвигаться вперед, прыгая с камня на камень больше в сторону, чем вперед. Тем не менее вперед мы продвигались. И подошли к отдушине с другой стороны. Маскировка была, конечно, примитивной, но она позволяла нам скрыть свое присутствие.