Стекло - [59]

Через несколько месяцев я снова приехал к Йохану в гости. Я пришёл на двадцать минут раньше, чем договаривались, толкнул дверь и вошёл. Я позвал его, но Йохан не отзывался. Я прошёл через дом – его нигде не было. Наконец я заметил, что дверь, ведущая в подвал, открыта – возможно, он был там. Я начал спускаться, но успел дойти едва ли до середины лестницы. Йохан буквально набросился на меня снизу, толкая наверх. «Пошли, пошли», – говорил он торопливо – и успокоился, лишь когда мы снова оказались в доме. Он тщательно запер дверь на висячий замок, спрятал ключ и сказал, что рад меня видеть.

Всё это складывалось в моей голове подобно кусочкам пазла. Ревекка необъяснимо пропала. Йохан её видел относительно недавно (он мог лгать насчёт обстоятельств, но в том, что они встречались, я не сомневался). У него в холодильнике запас вегетарианской еды. Он очень обеспокоился, что я спустился в подвал. Сам подвал зачем-то заперт на висячий замок. Напрашивающийся вывод меня пугал, и я должен был получить ему подтверждение. По сути, пятнадцать лет спустя я возобновил расследование.

В очередной приезд в Виффу я напросился к Йохану пожить у него несколько дней. Сперва он отнекивался, но я наплёл небылиц о неудобстве размещения в гостинице и необходимости экономить, и он со скрипом согласился. У меня было две цели. Первая – посмотреть на него в естественной среде обитания, вторая – снять копии с ключей. Формы для слепков я заготовил заранее.

Йохан работал, но на те четыре дня взял отгулы, чтобы посвятить время мне. Это выглядело странно, поскольку днём я уходил по своим делам и возвращался лишь вечером. Пропускать работу ради общения со мной не имело технического смысла.

Я отследил, что связку ключей Йохан кладёт в ящик прикроватной тумбочки в своей комнате. Там же он их оставил – то ли случайно, то ли действительно ничего не опасаясь, – когда на третий день моего пребывания отправился вечером в душ. Этого времени хватило, чтобы снять отпечатки со всей связки.

Через день мы тепло попрощались, и Йохан проводил меня на вокзал. Я сел в поезд, помахал ему через окно, а потом прошёл через вагон и выпрыгнул на другую часть перрона за несколько секунд до отправления поезда. У меня был забронирован номер в небольшой гостинице в двух шагах от дома Йохана, а копии ключей я сделал ещё утром, сходив в ближайшую мастерскую. Заплатить пришлось вдвое, поскольку ключника заинтересовало, почему копии делаются с отпечатков.

Йохан работал руководителем строительной бригады, а стройплощадка находилась довольно далеко от места его жительства. На следующий день я пришёл к дому Йохана рано утром и на всякий случай проследил за своим другом. Нужно было убедиться, что он уехал, причём уехал именно на стройплощадку – это гарантировало, что он не вернётся как минимум до семи вечера.

Я открыл дверь и направился к подвальной двери. Сняв висячий замок, я спустился вниз, освещая ступеньки фонариком. Выключатель нашёлся слева, и я зажёг свет. В дальнем конце подвала за полками с барахлом была ещё одна дверь – небольшая и незаметная, и при этом железная, как будто за ней скрывался банковский сейф. Я открыл и её.

За дверью была маленькая комнатка, что-то вроде предбанника. Его потолок и стены были отделаны шумоизоляционными пирамидами, а вторая дверь была снабжена смотровым окошком с железной крышкой. Мне стало страшно. Я сдвинул крышку и заглянул.

В комнате за дверью горел приглушённый свет, а на стоящей у стены кровати сидела Ревекка. Я не ошибся в своём предположении. К сожалению, не ошибся.

Стекло в смотровом окошке было затемнённым – такой эффект обычно появляется, если с одной стороны оно наглухо затонировано. Я предположил, что могу видеть Ревекку, а она меня – нет. Тем не менее оконная крышка лязгнула при открывании, и Ревекка это услышала. Она медленно повернула голову к двери и посмотрела прямо на меня. Потом она плюнула на пол – не слюной, а скорее символически, выражая презрение.

Мои руки тряслись. Даже с этой точки было видно, как она изменилась – располнела, даже можно сказать обрюзгла, волосы собраны в неаккуратный растрёпанный хвост. Было видно, что за собой она не ухаживает. Впрочем, это было целиком и полностью объяснимо. Она провела в заточении пятнадцать лет.

Её комната, насколько можно было её рассмотреть, казалась обычной. В углу – отгороженный душ и санузел, тут же стол, стулья, кровать, полки с книгами, портативный компьютер (видимо, не подключённый к Сети), столик с зеркалом. Интересно, где Йохан держал её первые годы, когда ещё жил с родителями и не мог обустроить подвал? Видимо, в менее привлекательных условиях.

Соседи в тот вечер слышали не низкий женский, а высокий мужской голос. Это он, Йохан, стоял в проулке и, видимо, попросил проходившую мимо Ревекку прикурить, Ревекка узнала его и подошла, а он оглушил её или просто уговорил пойти с ним – и оглушил позже. Но как, думал я, удивительно, невероятно он сыграл. Мы искали Ревекку много месяцев, опрашивали людей, шарились по помойкам в поисках улик – и ни разу он не сорвался, не подвёл, не ошибся. Ему бы в театр, подумал я.