Стая - [44]

— Ладно, пойду к Алинке, — весело произнесла она и тут же заговорщическим тоном добавила. — Надо разрабатывать план, как вернуть ей Ивана.

— Ну, удачи, — Дима скептично усмехнулся, уже предчувствуя оглушительный провал этого замысла.

Милана вновь рассмеялась. Она уже было направилась обратно в класс, как внезапно замерла, словно что-то вспомнила.

— Кстати, — она обернулась к Диме. — Мне нравится твой свитер. Тебе идет синий цвет. Носи его почаще… А то я почти забыла, какой ты симпатичный.

На губах Миланы вновь появилась улыбка, и Дима невольно улыбнулся в ответ. Ему было чертовски приятно услышать такие слова от этой девушки. Неужели она действительно считала его симпатичным?

Он проводил Милану взглядом, после чего обернулся к Кате и спросил:

— Как там твое сочинение?

— Нормально. Пятерку поставили, — как можно спокойнее ответила девушка. После прощальных слов Миланы и, главное, реакции Димы на них, Кате захотелось поскорее уйти. Поведение Лескова неожиданно больно задело девушку. Отвратительное чувство ревности впервые неприятно царапнуло в груди. Ее настроение заметно испортилось.

Следующие несколько часов они по-прежнему проводили вместе. Вместе сидели на уроках, вместе пошли на обед, вместе гуляли на переменах. Дима вел себя так, словно ничего не изменилось, но Катя чувствовала себя иначе. Окрыленность после первого поцелуя испарилась, уступив место сомнениям. Сначала девушка даже пробовала оправдать Диму: наверняка не он первым подошел к Милане, и уж точно не он прижимался к ее плечу. Однако мысль о том, что Диме может нравиться другая девушка, не давала покоя. Внутренний голос ехидно подсказывал, что Лесков выбрал Катю лишь потому, что Милана на данный момент занята, и при любом удобном случае он бросит ее ради другой, более классной.

Катя решила покончить с этим сразу после занятий. Сама. Она не собиралась предъявлять Диме какие-то претензии, просто скажет ему, что пока не готова к настоящим отношениям. Она предложит ему оставаться друзьями, то есть делать все то же самое, но без поцелуев. Единственное, чего Джоконда опасалась, так это ссоры. В последнее время Дима сделал для нее больше, чем все ее окружение вместе взятое. И, если бы она сама не поцеловала его, они бы и дальше могли дружить. В этот миг Катя вновь подумала о том, что сама все испортила.

После окончания уроков девушка позвала Диму во двор под предлогом немного прогуляться. Выглянуло солнце, поэтому на улице стало заметно теплее. Малышня бегала друг за другом, играя в салки, а уставшая воспитательница изо всех сил пыталась уследить за ними. Старшие ребята собрались у курилки и незаметно передавали друг другу сигарету, что-то оживленно обсуждая.

Катя приблизилась к забору и, к своему удивлению, вновь увидела по ту сторону женщину, которая совсем недавно проходила здесь, неся в руке торт. Как и в прошлый раз она держала за руку дочь. Девочка, одетая в розовый плащик, внимательно смотрела на играющих за забором детей, после чего обратилась к матери.

Ее звонкий голос прозвучал так громко, что Катя и Дима не могли не услышать заданного вопроса:

— Мама, а почему они всегда играют за забором?

Женщина быстро обернулась в сторону интерната, после чего склонилась над дочерью и что-то поспешно ответила ей.

— Как думаешь, что она ей наврала? — внезапно спросил Дима, обратившись к Кате. В его голосе послышалась насмешка. Он неотрывно смотрел вслед удаляющейся женщине, и Джоконда не могла не заметить, что от его веселости не осталось и следа.

— Наврала? — переспросила Катя.

— Ну не будет же она говорить своему ребенку, что местные алкаши, нарики и несовершеннолетние мамаши сбрасывают сюда то, что мешает их счастливой жизни… Кстати, а что насчет твоей семьи? Тебя привели сюда, а значит, ты должна помнить, почему они от тебя отказались?

Катя не ожидала подобного вопроса. Прежде ей казалось, что эту тему не любят затрагивать среди старших. На территории интерната родители были чем-то из разряда того, о чем принято отзываться с откровенной брезгливостью.

— Они не отказывались, — ответила Катя. — Они погибли! Какой-то идиот выскочил на встречную. Сам разбился и моих родителей убил.

— Мне жаль, — чуть помолчав, произнес Лесков. Он не особо удивился, узнав, что Катя росла в нормальной семье. Эта девушка заметно отличалась от других обитателей интерната. Она не была ни запугана, ни озлоблена, и в ней присутствовало нетипичное детдому уважение к старшим. В каком-то смысле она походила на домашнюю собаку, которая по роковой случайности оказалась в питомнике и еще не успела озлобиться на людей.

— А ты что-то знаешь о своих родителях? — спросила Катя, решив задать схожий вопрос.

Дима пожал плечами:

— Знаю, что мне было несколько месяцев, когда моя мать принесла меня сюда в первый раз.

— В первый раз?

— Да, — ответил он. — Она почему-то передумала меня отдавать, когда зашла в кабинет заведующей. А на следующее утро Цербер нашел меня у калитки с запиской «Дима Лесков». Вот так и живем.

Парень выдавил из себя веселую улыбку, но от Кати не укрылось, что говорить ему об этом было чертовски неприятно.