Ставка на удачу - [18]

С одной стороны – это хорошо, что Андрей любит Таню. Но нельзя же так резко разговаривать с будущей тещей!

Хотя, с другой стороны – Стругов в чем-то прав. Тимофей Зарубин приятный мужчина, но авантюрист. Он мог во что угодно вляпаться.

А вдруг Татьяну и на самом деле сейчас убивают?!

* * *

Таня была пока жива…

Она открыла глаза и начала смутно вспоминать всё, что случилось.

Потом она увидела, что сидит привязанная к деревянному креслу с подлокотниками. И какой-то мужчина с усами, как у художника Дали, испуганно суетится, бегая вокруг.

Рузова начала приходить в себя. Она поняла, что находится в мастерской, а этого нахального мужчину зовут, кажется, Тимофей Ильич.

Но он не виноват – она сама к нему пришла…

Живописец, наконец, подумал и успокоился. Зарубин сообразил, что надо, прежде всего, найти пробы краски и холста. Он уже осмотрел и ощупал сумочку. Там было редакционное удостоверение «Зубра» и стандартный набор женских мелочей.

Вывод один – важную улику девушка спрятала на себе. Или в карманах, или в каком-то укромном месте.

Художник считал себя демократом и либералом. Он презирал пытки, допросы и обыски.

Он был благородный человек! Одно дело, если бутылкой по голове, а другое – лезть девушке за пазуху.

Всё так, но тут как раз особый случай! Придется поступиться принципами джентльмена…

Татьяна ощутила, как он приблизился и начал своими грязными лапами обыскивать ее. Он ощупывал шею, плечи, грудь.

Внутренне она негодовала, но кричать не могла. Этот гад наклеил ей пластырь на губы.

И дергаться Таня не могла – тело было плотно прижато веревками к креслу.

А Зарубин вошел во вкус.

Все его принципы остались в прошлом. Ему вдруг понравилось иметь полную власть над другим человеком.

Зарубин приступил к обыску в зоне «ниже пояса». Но на столе зазвонил мобильник, и художнику пришлось отвлечься от приятного занятия.

Татьяна по первым фразам поняла, что пока она была в отключке, Тимофей Ильич уже сообщил кому-то о ее визите. А теперь он отчитывался о своих действиях.

– Алло! Пока все чисто! Обыскал я ее – никаких документов не нашел. Точно! Она журналистка из «Зубра». И она клянется, что никто не знает о ее подозрениях.

На последней фразе художник внимательно посмотрел на пленницу, и Таня утвердительно замотала головой: «Да, об этом никто не знает».

По простоте душевной она не поняла, что подписала себе смертный приговор. Если нет других свидетелей, то ее можно спокойно убрать. Как говорят – баба с возу, и концы в воду!

А Зарубин продолжал свой отчет.

– Я уверен, что про Брюллова она сама додумалась. Кроме нее – никто ничего не знает! Но хорошо бы мне аванс в счет тех денег. Понял! Жду вас! Нет, «жучков» я пока на ней не искал. Сейчас проверю и перезвоню…

Зарубин продолжил личный досмотр. И при этом он периодически обращался к Татьяне с шутками в стиле «черного юмора».

– Вот я с детства все не мог понять – или есть жизнь на том свете, или нет! А тебе можно позавидовать – скоро ты об этом узнаешь. Это, если она есть, то узнаешь! А на «нет» и суда нет.

От страха Таня возмутилась и как могла начала протестовать. Она старалась дергаться и подпрыгивать вместе с креслом.

Но художника это только веселило.

– Не надо так волноваться, девочка! Это вредно для здоровья. И не надо так меня стесняться. Я же художник. Считай, что ты моя натурщица! Позируешь в последний раз…

* * *

Синий «Рено» Стругова мчался по улицам города, разгоняя встречные автомобили и редких прохожих.

Непонятно почему, но Андрей был очень взволнован. Интуиция подсказывала ему, что надо спешить. И он пытался на ходу развернуть схему и найти Болотную улицу, где жил художник Тимофей Зарубин.

Конечно, Рощинск – это не Москва!

Ни и здесь были своя дорожная полиция и свои патрульные машины.

Мимо одного из постов ГАИ «Рено» промчалось почти со скоростью звука. За ним погнались, но его спасло полное незнание города.

Пытаясь срезать путь, он сделал несколько поворотов, и оказался в глухом и тенистом тупике.

Полицейские «Жигули» промчались мимо, даже не подозревая, что нарушитель скорости добровольно залез в ловушку.

Именно здесь Стругов смог развернуть план города и найти окраину с болотной улицей. Она оказалась не рядом, а на другом конце Рощинска…

* * *

Танюша находилась в шоке, в растрепанных чувствах и растрепанной одежде.

Она продолжала сидеть в кресле связанная и с пластырем на губах. А художник был рядом. Он открыл все шкафы и наспех собирал дорожную сумку.

Успокаивая свои нервы, Зарубин вел добрую светскую беседу.

– У каждого своя судьба, дорогая моя! Вот ты думаешь, что я твоей смерти хочу? Вовсе нет! Ты можешь мне не верить, но я добрый. Просто, карта так легла! Всё не в твою пользу. Вот сейчас мне привезут крупные деньги, и я уеду на юг. И там я лягу на дно. А что будет с тобой, то я даже и думать не хочу. Мне не надо, чтоб меня кошмары мучили.

В этот момент раздался звонок во входную дверь…

Таня точно помнила, что входила в открытую дверь. Но потом привычным жестом она прикрыла ее, а та взяла и защелкнулась. Иначе, зачем кому-то звонить?

Художник пошел открывать. Обернувшись на выходе из мастерской, он жестами он показал Татьяне, что все происходит так, как он и говорил. Приехали его деньги и его свобода!