Ставка на темную лошадку - [8]

– Сегодня, можно сказать, торжественный случай, – неопределенно пожала плечами Саманта.

– Не помню, чтобы за последние пять лет вы хоть раз появились не в брюках, – проворчала Калида.

– В юбке верхом не очень поскачешь.

Саманта потянулась за очередным печеньем, но Калида легонько шлепнула ее по руке.

– Не допущу, чтобы вы перебили аппетит, – заявила она решительным тоном. – Роз Стюарт отлично готовит, и вы должны оценить ее стряпню.

– Хорошо-хорошо, – покорно согласилась Саманта, отходя от стола – подальше от соблазна.

В это время дверь кухни распахнулась, и на пороге появился Бобби Крейг.

– Добрый вечер, Сэм, привет, Калида, – приветствовал он женщин.

Калида и бровью не повела: выдержка у нее была отменная.

– Привет, Бобби, с чем пожаловал? – поинтересовалась Саманта.

– Ой, да вы в платье?! – не удержавшись, воскликнул он.

– Это я уже слышала. Вы что, сговорились, что ли? – нахмурилась Саманта, но, заметив, как Калида и Бобби виновато переглянулись, едва удержалась от улыбки. Калида отвернулась: ей сразу вдруг понадобилось слить воду из раковины. – Так что же скажешь хорошенького, Бобби?

– Звонили из Калифорнии, с фермы Чэнсери. Том Харрис собирается купить еще пару наших чистокровных лошадок.

– Отлично! Этот парень мне всегда нравился.

– Но он предложил на шесть тысяч меньше нашей крайней цены.

– В таком случае шиш получит мистер Харрис, – решительно заявила Саманта.

– Я ему приблизительно так и сказал. Он обещал дать ответ завтра. Думаю, утром он позвонит, для порядка поторгуется, но на нашу цену согласится.

– Спасибо, Бобби, отличная работа.

– Всегда рад помочь.

Саманта оглядела своего помощника, разодетого, как на парад: накрахмаленная рубашка, безукоризненно отглаженные брюки, сверкающие туфли. Судя по всему, Бобби явился на кухню не затем, чтобы поболтать с ней. Саманта взглянула на часы и сокрушенно покачала головой:

– Уже опаздываю. К сожалению, должна вас оставить, но, надеюсь, у вас найдется о чем поговорить, кроме моего платья.

Усмехаясь украдкой, Саманта выплыла из кухни. Поощрять тайный роман, при этом не признаваясь влюбленным, что для нее их отношения давно не секрет, было очень приятно.

Саманта вошла в гараж, села в свой старенький черный «Ауди» и вырулила на дорогу, которая пролегала у подножия гор Блю-Ридж. Растущие по обочинам вековые дубы переплелись ветвями, образуя причудливый зеленый шатер. Эта дорога соединяла несколько наиболее крупных ранчо округа Лоудон. Соседями Саманты с юга были Баррисфорды – им принадлежала тысяча акров отличных земель, а на севере располагались Маккензи.

Небо постепенно освобождалось от облаков, и закатные лучи багряным светом заливали склоны Блю-Ридж. Воробьи, кардиналы и жаворонки стайками порхали с дерева на дерево или кружили над южным пастбищем Маккензи, на котором, грациозно склонив головы, чистокровные лошади невозмутимо щипали сочную траву среди разлитого вокруг покоя, время от времени помахивая хвостами, отгоняя особенно назойливых мух.

Саманта любила эти места с такой неистовой одержимостью, что боялась в этом кому-либо признаться. С тех пор, как себя помнила, она в своей ежевечерней молитве благодарила бога, что он надоумил Джереми Ларка приехать в Виргинию в 1636 году и поселиться в этих краях.

Въехав в зеленые ворота, Саманта направила машину к особняку, и губы ее непроизвольно растянулись в улыбке. В этом не было ничего необычного: любое свидетельство честолюбивых устремлений Маккензи неизменно забавляло ее. А этот дом как нельзя лучше отражал подобные устремления.

Когда-то на месте нынешнего особняка стояло два дома. Но потом Дуган Маккензи решил, что пришла пора заняться перестройкой. Он нанял архитектора-англичанина, под руководством которого в 1728 году и началось строительство. Теперь центральная часть здания поднималась на два этажа и заканчивалась крутой крышей со слуховыми окнами, а по бокам к ней примыкали два крыла в полтора этажа. Парадный вход обрамляли пилястры, над которыми шел барельеф, запечатлевший Дугана Маккензи верхом на любимой лошади.

В 1730 году владельцы плантации Уэстовер, расположенной в соседнем округе, также взялись за возведение особняка в георгианском стиле, причем во всеуслышание объявили, что Дуган Маккензи позаимствовал у них идею и переманил архитектора. Дуган сильно обиделся и предложил разрешить спор на конных соревнованиях, где присутствовало едва ли не все население колонии. Ему удалось одержать убедительную победу, обидчики были посрамлены, и с тех пор усадьба Маккензи значилась в туристических справочниках первой. Правда, Саманта связывала этот факт с простой алфавитной последовательностью, однако Маккензи ни в какую не желали с ней соглашаться.

Саманту встретила худая, как спица, экономка Маккензи Марджери Томпсон. Они прошли через холл, небольшую столовую, где в отделке преобладали цветочные мотивы, затем пересекли гостиную, подавлявшую обилием позолоты, и наконец вошли в комнату с большим камином, где обычно собиралась вся семья. Уютнее всего Саманта чувствовала себя именно здесь, так как в этой комнате теплота и радушие семейства ощущались особенно сильно. А главное – здесь не так заметно бросалось в глаза стремление Маккензи во что бы то ни стало оказаться в числе самых влиятельных и состоятельных семейств штата.