Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [35]

При таких новых методах приумножения статуса и его символов старый метод модерации игры перестал работать. Человеческие племена некогда успешно сдерживали свои иерархии с помощью сплетен: окружающие наказывали «важных птиц» за соответствующий стиль поведения. Но теперь возникли условия для появления всемогущих правителей. И наша доисторическая жажда статусного превосходства взяла реванш. Представителям элиты их статус казался заслуженным и даже данным свыше, поскольку их мозг навевал им предсказуемо лестные иллюзии. Но затем проявлялся известный нам изъян: они привыкали к своему статусу и хотели большего. А обретение еще более высокого статуса означало командование более крупными группами: чем больше игроков было под властью лидера, тем больше у него влияния, уважения и всяких побрякушек. По мере того как росло население, территории объединялись, и представители элиты пытались расширить свои владения в военных походах. Деревни становились королевствами, государствами, империями. Наше игровое поле обрело гигантские размеры, а представители элиты теперь играли в свои игры где-то высоко над нами, словно боги.

Однако из увеличения масштабов извлекли выгоду только те, кто оказался наверху, в то время как игроки низших рангов страдали. Они становились слабее и болезненнее. Скелеты, извлеченные в Греции из могил 3500-летней давности, продемонстрировали, что высокостатусные представители правящих семей были на 5–7 сантиметров выше остальных людей, а дырок в их зубах было в три раза меньше. В результате раскопок в Чили оказалось, что у мумий элитных игроков, похороненных с украшениями и золотыми заколками для волос, на 400 % реже встречались поражения костей, вызванные инфекционными заболеваниями. А у простых женщин они встречались ощутимо чаще, чем у мужчин. Переход людей к оседлому образу жизни и закрепление за ними земель привели к чудовищному расширению статусной игры, от которого мы так и не оправились.

Сегодня люди те же, кем были всегда, – амбициозные галлюцинирующие животные. Мы всё так же завистливы и обидчивы. Заметные символы чуждого процветания – богатство, собственность, двойные фамилии репортеров Daily Telegraph – способны изменить стиль нашей жизненной игры. Они могут менять и нас самих, делать подлыми, жесткими и менее склонными к сотрудничеству. Исследователь социальных сетей профессор Николас Христакис провел эксперимент, по условиям которого участники играли в трех онлайн-мирах. Первый был эгалитаристским, во втором присутствовала средняя степень неравенства, характерная для скандинавских стран, а третий был похож на США. В каждой команде игроков по случайному принципу назначили богатыми и бедными и выдали всем настоящие деньги. Затем игроки должны были решить, вносить ли вклад в благосостояние группы, воспользоваться деньгами для удовлетворения собственных эгоистичных желаний или же переметнуться в группу соперников. Как ни удивительно, разница в поведении участников зависела в наибольшей степени не от степени неравенства в игре, а от того, было ли это неравенство видимым. В случаях, когда благосостояние игроков, в том числе верхушки, было скрыто, принимались более эгалитаристские решения. Но когда богатство демонстрировалось открыто, игроки в каждой игре становились менее дружелюбными и сотрудничали «примерно вполовину реже», а богатые гораздо чаще стремились эксплуатировать бедных.

Рост численности человечества привел к еще одной уловке с очень серьезными последствиями. Как нам известно, люди постепенно стали играть в статусные игры неформально: хотя в племенах охотников и собирателей ранг членов племени иногда проявлялся внешне в виде подсказок об успехах – ожерелий из костей на шее охотников, безопасном месте ночевки вождя, – чаще всего ранг просто ощущался. Его признаки можно было отследить в языке тела, тоне голоса и готовности окружающих прислушиваться к тому или иному человеку. Но после формирования оседлых сообществ вожди, короли, священники, премьер-министры и генеральные директора стали подтверждать свой высокий статус титулами и ритуалами, актами принуждения и демонстрацией величия. То есть люди стали играть в две параллельные игры: формальную, проявляющуюся в разветвленных иерархиях культуры, экономики и общественной жизни, и неформальную, истинную игру, которая продолжается в головах игроков.

Это привело к феномену, который можно назвать «парадоксом принца Чарльза», когда одно и то же лицо имеет одновременно высокий и низкий статус. Принц Чарльз купается в волнах самого высокого формального статуса, будучи ближайшим претендентом на британский трон. Но у принца относительно низкий истинный статус, так как только половина британских подданных оценивает его положительно. Такая динамика может стать для игроков причиной больших неприятностей, если их лидеры – будь то параноидальная особа королевской крови или начальник-деспот – теряют уверенность в стабильности своего истинного статуса и начинают требовать от игроков повышенной демонстрации лояльности, готовности восхищаться ими и следовать приказам.