Статский советник Евграф Тулин - [4]

Глава 2 Пожар на Императорском заводе

Николаю Никифоровичу Струкову было пятьдесят пять лет. Ранее он служил частным приставом одного из семнадцати районов Москвы. Первым начальником сыскной части был назначен недавно, и еще не привык к должности. В штате сыскной части было всего тридцать восемь чиновников, надзирателей и помощников на всю семисот пятидесяти четырёх тысячную Москву. Со всеми жителями и приезжими. Добрыми и не очень. Тулин и Струков были знакомы около трёх лет. После ухода с военной службы, в звании штабс-капитана, Евграф был принят на службу в управление московского обер-полицмейстера на должность предусматривавшую присвоение статского чина титулярного советника. Через некоторое время его благополучно получил, что соответствовало его предыдущему армейскому званию. По долгу службы ему приходилось заниматься расследованиями уголовных преступлений. Часть города, которой руководил, пристав Струков была одной из самых криминальных и активных по части уголовных деяний. Поэтому служебные встречи были не редкими. Николай Никифорович родился в Малоярославце, калужской губернии. Карьеру свою сделал трудом и риском. Самодурством и высокомерием не страдал. Отношения у них, были земляческими, почти дружескими. Статус начальника сыскной части был приравнен к шестому разряду, согласно табелю о рангах. Соответствовал коллежскому советнику, в армейском звании полковнику пехоты или гвардии, что требовало обращения: «Ваше высокоблагородие». Но несмотря на то, чин Евграфа приравнивалась всего лишь к девятому классу и соответствовал титулярному советнику, это не повлияло на человеческие отношения между ними. Общались они без условностей. Когда вновь образованное сыскное отделение возглавил коллежский советник Николай Никифорович Струков, то он завёл строгие порядки. Требовал от всех на службе, и вне службы, вести себя скромно и прилично. Быть уживчивым по отношению к товарищам. С публикой и обывателем быть вежливым, предупредительным, готовым всегда помочь пострадавшим в особенности от действий злонамеренных лиц и всякого рода злодеев. Вознаграждения и подарки, принимать от частных лиц, которым была оказана помощь или содействие в достижении правоты, было запрещено. Бесплатно ходить в увеселительные учреждения, где обычно собиралась всякая праздная публика, если это не вызвано делами розыска, поиска преступников и всяких злонамеренных лиц, тоже запретил. Бесплатно ездить на извозчиках можно было только на основе специальных служебных билетов, и в целях служебной надобности. В отношении скромности, взаимоуважения, помощи попавшим в беду всё было понятно и предельно ясно. Так как в уголовном сыске люди подобрались сплошь отчаянные, уважающие друг друга и своё дело. Искренне помогающие обывателю и простой публике спастись от попыток лишить их жизни или имущества. Понимающие, что только соседнее плечо напарника, спасет от пули или ножа криминального завсегдатая злачных мест. Но, в отношении вознаграждения и бесплатного посещения публичных мест, использования извозчиков всё было сложно. Уголовный сыск требовал растрат. Как посетить трактир с целью негласного наблюдения и не потратиться? Как быть на празднике, в окружении публики с целью розыска преступника и представить билет в театр, приобретенный полицейским управлением? Как незаметно доехать до нужного, тайного места, предъявив извозчику служебный билет? Ни как! Подобных поворотов казуистики было предостаточно. Поэтому все делали вид, что неуклонно соблюдают установленный порядок, но делали по-своему. Так как требовали интересы борьбы с преступностью. Каждый крутился, как мог. Сам Струков ходил в форменной одежде, того же требовал от своих помощников по особым поручениям, за исключением работы по делам сыска. С этим приходилось смириться. В остальном, начальник был молодец, служащих от нападок прокурора оберегал и защищал, всячески заботился. Дверь из кабинета начальника открылась. Вышел полковник. Осмотрел строгим, надменным взглядом вставшего Евграфа, как бы оценивая на степень умелости и способности. С этой целью он даже остановился, напротив. Затем повернулся к Струкову, попрощался и убыл.

– Заходи, Евграф Михайлович! Рад видеть! Я вначале вызвал для отчета по поездке в Санкт-Петербург, но гость все планы перепутал и вам работу нашел! Но, думаю, что за неделю управитесь, – интригующее сказал он, пропуская его перед собой, в кабинет.

– Ждал тебя с утра. Поговорить хотел о Петербурге! Да полковник всё планы испортил. Появился, как снег на голову, – повторил начальник.

– Что за гость такой серьёзный и загадочный? На меня посмотрел, как купец на приказчика, – уточнил сыщик.

– Да, полковник из военного ведомства. С поручением от начальника главного оружейного управления. Вот поэтому и важный, на кривой козе не объедешь!

– Это и видно, штабной! – с сарказмом заметил Тулин.

– Сейчас расскажу. Давай чайку выпьем, заварил свежего иван-чая. Сейчас модно говорить – копорского, для гостя. А гость отказался! Ну и хорошо, сами выпьем!

Налив чаю обоим, продолжил: «Так вот дорогой Евграф Михайлович, в Туле большое происшествие! Дело какое-то тёмное, с большими последствиями. Что и как, гость не сказал. Скажу честно, обеспокоен лично начальник главного оружейного управления. Обер-полицмейстер в курсе событий. Скорее всего, через час или другой узнает и военный министр».