Статьи - [384]

Подпищик (sic)”.

Г. редактору “Северной пчелы”.

Мая 6-го дня, 1862 г.

Никаких наград мы не получали и не желаем их получать. Это очень хорошо знают и те, от кого нам предсказывают награды, и те, которым народное счастье дороже суетного наслаждения “опасными занятиями”. Мы не уважаем ни деспотов, ни анархистов и чтим честных и просвещенных людей, которые, когда что-нибудь делают, то знают, что делают, а не ставят все на шашку единственно по любви к искусству.

Это наш ответ всем авторам полученных нами писем за помещение статей вроде “Учиться или не учиться?”.

——

Недавно нам случилось прочитать в протоколах одного из губернских по крестьянским делам присутствий жалобу какого-то управителя на мещанина, с которым он, должно быть, почему-нибудь не поладил. Обвинение заключалось в том, что такой-то мещанин, проживая в селении “самовольно”, втолковывает крестьянам разные ложные и вредные понятия. При строгости мер, принятых с прошлого года в отношении так называемых подстрекателей, обвинение это было весьма серьезно. Кто не знает, что иному управителю стоит только столкнуться со становым приставом и подставить двух свидетелей из загуляющих дворовых — и участь оговариваемого лица становится довольно безутешною? Кто не знает или не подозревает, что самыми дерзкими, самыми упорными противниками благополучного и мирного исхода крестьянского дела являются вовсе не крестьяне и, конечно, не помещики, а так называемые доверенные приказчики, управители и главноуправляющие, сами вышедшие из мужиков и из дворовых людей? Эти представители власти абсолютной, чувствуя, что теперь они утрачивают все свое значение и перестают быть безответственными пашами и полновластными решителями судеб крестьянского мира, возмущаются каждым явлением, сколько-нибудь радостным, и стараются заклеймить именем бунтовщика всякого, кто искренно и от души пожелает познакомить крестьян с их правами и обязанностями. Для людей, которым на свете нет ничего святого, конечно, ничего не стоит составить надлежащий акт, в каком духе кому будет угодно; дело завязывается, запутывается, и оговариваемое лицо заключается точно в тенетах, из которых нет никакой возможности высвободиться, особенно если хорошо уладится вопрос о так называемых дополнительных документах. Из парижского процесса князя Воронцова с издателем “Будущности” князем Долгоруковым (что перепечатано уже в русских газетах и журналах) явствует, что князь Долгоруков, готовясь к изданию своей Родословной книги, разослал ее программу ко всем знатным лицам с приглашением доставлять ему свои документы для поверки показаний официального источника — Бархатной книги. По получении этих бумаг, князь Долгоруков отвергал их, если они не сопровождались “надлежащим приношением”, или так называемыми “дополнительными документами”. В Париже всенародно провозглашено при публичном судопроизводстве и потом повторено во всех газетах, что эти выражения в России понятны каждому: пришлите документы — значит, дайте денег. (См. брошюру “Procès du prince Woronzow, contre le prince Pièrre Dolgoroukow, et le Courrier du Dimanche. Tribunal civil de la Seine, première instance”. Paris,[223] 1862).

Вот, вероятно, в силу этого-то обаятельного значения и поспешил с своими “дополнительными документами” г. коллежский секретарь Лаговский (см. “Северную пчелу” № 78-й), хлопотавший получить тепленькое, по его мнению, место питейного ревизора! Г. Лаговский сам говорит, что он изведал уже сладости питейной службы в ставропольском окружном комиссионерстве, “для исполнения разных по акцизу порученностей, успел и ознакомиться с этою отраслию познаний”. И вот эти практические люди, твердо веруя, что новых, честных идей всюду разом не привьешь, а что старая грязь все-таки, помаленьку да помаленьку, будет продолжать спокойно царить над русским чиновным миром, стоят себе все на одном и том же: пускай себе заводят новые порядки! Мы свое возьмем! Все-таки понагреем руки!

Многие были возмущены не столько поступком г. Лаговского, сколько остроумным и честным решением этого скандального дела со стороны департамента податей и сборов. Зачем, говорят они, неизвестное лицо, которое г. Лаговский хотел подкупить, не возвратил этих денег прямо ему лично с приличною головомойкою инстанциями? Зачем департамент податей и сборов публиковал про этот скандал и на всю Россию огласил г. Лаговского? Зачем таинственные “дополнительные документы”, в числе тысячи целковеньких, записаны на приход по книге сумм, департаменту не принадлежащих? Многие и очень многие ломали голову, как бы оправдать г. Лаговского и, в порыве великодушного сочувствия, сочиняли целые истории с гуманным намерением выпутать г. Лаговского из беды.

“Пусть скажет он, — говорили они, — что свою тысячу рублей он совершенно нечаянно вложил в конверт, надписанный на имя управляющего питейными сборами! У него было подготовлено два пакета: один для отсылки к приятелю тысячи рублей, а другой для представления дополнительных документов, актов, метрического свидетельства или там чего-нибудь другого… Его несчастье то, что он обложился пакетами по рассеянности. Но за что же так ошельмовать чиновника на всю Россию?”