Статьи и воспоминания - [66]
Как важно сказать дружеское, согревающее и окрыляющее слово именно в тот момент, когда художник — особенно молодой, начинающий художник — в нем нуждается! Для этого нужен большой такт, душевная тонкость и подлинная человечность — качества, которыми в полной мере обладал Георгий Эдуардович Конюс — музыкант, ученый, человек.
Г. Э. Конюс. Статьи, материалы, воспоминания. М., 1965, с. 61 — 63
Человек кристальной чистоты
Мое знакомство с Рейнгольдом Морицевичем Глиэром состоялось в Техникуме имени Гнесиных в 1923 году.
Прошел только год, как я стал заниматься музыкой и учиться игре на виолончели. Мои занятия композицией начались несколько позже, когда в техникуме открыли класс композиции.
О Глиэре я много слышал от сестер Гнесиных. Елена Фабиановна и Евгения Фабиановна часто говорили о нем с большой любовью и уважением.
Елена Фабиановна представила меня Глиэру как молодого виолончелиста, играющего его дуэт и «грешащего» сочинительством (в то время я уже много импровизировал). Наш первый разговор и состоялся по поводу дуэта для двух виолончелей[13], который я в то время учил в классе Борисяка.
Внешний облик Рейнгольда Морицевича и тот ореол, которым Глиэр был окружен в Техникуме имени Гнесиных, вызвал у меня чувство робости и глубокого почтения.
Глиэр спросил: «В какой тональности написан дуэт, который вы играете?» Помню, что я ответил не сразу. Мои теоретические познания были еще так минимальны, что мне пришлось напряженно соображать, чтобы представить себе, сколько знаков в ключе имеет пьеса, как она заканчивается.
Более близко я познакомился с Глиэром в 1927 году, когда обучался в его классе основам инструментовки. На один из уроков я принес задачу (из учебника Конюса), по условиям которой мог располагать лишь двумя валторнами, а мне нужно было инструментовать трезвучие. Между двумя валторнами я дал средний звук фаготу.
Рейнгольд Морицевич спросил:
—А вы помните, как это у Вагнера сделано? Вы знаете оперы Вагнера? Помните «Валькирию»?
Я робко ответил, что опер Вагнера не знаю и не имел пока возможности попасть в Большой театр на «Валькирию», так как у меня нет денег. На это последовала строгая, резкая реплика:
— Мне нет до этого никакого дела. Продайте брюки или возьмите у меня деньги, но извольте слушать и знать Вагнера.
Рейнгольд Морицевич Глиэр был крупнейшим профессионалом, знатоком всех элементов теории композиции. Гармонию, полифонию, музыкальную форму, инструментовку он знал в совершенстве.
Когда я показал Глиэру свою поэму для фортепиано, он сказал:
— Если вы изучите теорию музыки, гармонию, полифонию, музыкальную форму, инструментовку, из вас, пожалуй, может выйти композитор.
Необходимым условием, важнейшей предпосылкой творческой деятельности он считал владение композиторской техникой и очень ценил Вагнера и Глазунова за их высокое профессиональное мастерство. Он говорил:
— Изучите все произведения Глазунова и Вагнера, и не нужно будет кончать консерваторию.
В дальнейшем я стал глубже интересоваться творчеством моего учителя. В те годы поисков и сомнений я искал «стыков» народной музыки Востока с формами европейской музыки и еще не видел ясного пути, по которому нужно идти, не представлял себе отчетливо, какой должна стать родная мне музыка Востока. Внимательно изучая музыку «русского Востока» и хорошо зная сочинения «петербургской школы», я, естественно, не мог не поинтересоваться и работой Глиэра в этой области. Ведь Глиэр первый из русских советских композиторов протянул руку помощи братской республике, создав оперу «Шахсенем». В то время это было событием в истории советской музыки.
В середине тридцатых годов, после ликвидации Ассоциации современной музыки и Ассоциации пролетарских музыкантов, советская музыкальная культура стала развиваться на широкой, подлинно демократической основе.
В 1932 году начали формироваться творческие союзы. Глиэра, как одного из старших и наиболее авторитетных музыкантов, избрали председателем Московского союза композиторов, меня — его заместителем. В созданном в 1939 году оргкомитете Союза композиторов СССР снова председателем стал Глиэр, а я опять его первым заместителем.
На этой большой и ответственной работе мы соприкасались очень тесно. Аппарат Союза в то время был очень невелик. Руководству приходилось решать и самые широкие и общие, и самые мелкие вопросы, связанные с жизнью и творчеством композиторов и музыковедов страны.
Очень добрый и внимательный к людям, Глиэр всегда стремился удовлетворить многочисленные творческие, профессиональные и даже бытовые нужды и просьбы музыкантов. При этом доброта сочеталась у него с большой строгостью. Он требовал от композитора высокого профессионализма и здесь не делал никаких скидок.
В 1941 году грянула Великая Отечественная война. Жизнь пошла по новому руслу. Советский народ напрягал все свои силы. Это напряжение определило и работу композиторов. Не все, даже самые молодые, композиторы смогли сразу перестроить свое творчество на военный лад. Глиэр в первые же дни войны написал песню «Будет Гитлеру конец». Старый уже композитор, работавший всю свою жизнь в других жанрах, почувствовал, что в данный момент нужен боевой, мобилизующий музыкальный плакат. Для многих это явилось неожиданностью. Профессионализм, внутренняя дисциплина и чувство долга художника-патриота делали Рейнгольда Морицевича неутомимым, способным работать без отдыха, в любых условиях.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.