Статьи и интервью, 2001 г. - [65]

Причем не неся за это ровно никакой ответственности - что бы ни случилось, вся вина ляжет на террористов.

Работа правоохранительных органов упрощается чрезвычайно. Раньше требовалось освобождать заложников. При этом, ясное дело, могли пострадать сотрудники спецподразделений. Теперь же брать заложников станет просто бессмысленно. Всех заложников уничтожат вместе с террористами, не подвергая риску бойцов спецназа.

Самое печальное, что новоявленные защитники европейской цивилизации угадали тенденцию, усиливающуюся на Западе. Заявления Путина действительно пришлись по душе многим в Европе, а тем более в Соединенных Штатах.

Уже во время балканского конфликта военные пропагандисты ввели в обиход термин collateral damage. Иными словами, жертвы среди мирного населения как бы не в счет, если их убивают непреднамеренно. Мы хорошие парни, если мы кого и убили безвинно, то это не специально. Плохие парни, наоборот, все делают по злому умыслу. В интеллектуальном плане злодей всегда выглядит убедительнее. «Хорошие парни» совершают свои злодейства совершенно необдуманно, с какой-то почти инфантильной безответственностью.

В Чечне collateral damage исчисляется десятками тысяч жизней, в Ираке торговое эмбарго, похоже, стоило сотен тысяч жизней. Разумеется, в Чечне воюют не с мирными жителями, а с террористами Хаттабом и Басаевым. Эмбарго тоже направлено не против народа Ирака, а исключительно против Саддама. Но вот беда: мирные жители гибнут один за другим, а Басаев, Хаттаб и Хусейн продолжают благополучно заниматься своими делами.

Наказание за военные преступления редко настигает победителей. Обычно судят побежденных. Но даже очень мощная армия не всегда одерживает победу. А потому рано или поздно наступает политическая ответственность.

Новый крестовый поход объявлен во имя принципов демократии, но, похоже, против них же и окажется в конечном счете направлен. Что ж, свободу надо защищать не только от террористов.

В ВОЙНЕ ПОБЕЖДАЕТ ТОТ, КТО В НЕЙ НЕ УЧАСТВУЕТ

России повезло. Но везение это относительное

Мало кто из публицистов упустил возможность сравнить осень 2001 года с летом 1914-го. Даже если речь не идет о новой мировой войне, параллели с прошлым напрашиваются. И в 1914-м, и в 2001 году террористический акт послужил началом глобального конфликта. И тогда, и теперь великая держава, не имея прямых доказательств, объявила ответственным за действия террористов маленькое государство - тогда Сербию, теперь Афганистан. Затем началась эскалация конфликта

Война как лекарство

И все же за этими лежащими на поверхности параллелями стоит иное, гораздо более существенное и пугающее сходство. В 1914 году мировая экономика вползала в глобальный кризис. Этому кризису предшествовал период небывалой экспансии, бурного подъема. Неслучайно у нас все экономические достижения принято было сравнивать с уровнем 1913 года. Но мало кто помнит, что за этими успехами последовали очень большие проблемы. Каким стал бы мировой кризис, разразись он в 1914 - 1915 годах, сказать сложно, но, скорее всего, он походил бы на Великую депрессию, наступившую полтора десятилетия позже. В 1914 году вместо кризиса началась война.

Именно анализируя происшедшее в 1914 году, выдающийся английский экономист Дж. М. Кейнс пришел к выводу, что при капитализме война является самым лучшим лекарством против кризиса. Строя свою теорию, Кейнс, конечно, заметил, что есть и другие, гораздо более гуманные способы решить проблему - например, увеличить социальные расходы, вложить деньги в образование и т.д., но природа власти такова, что потратить деньги на массовое убийство людей почему-то психологически и политически оказывается легче, нежели на что-то полезное.

Нынешний год начался с сообщений о надвигающемся кризисе, который уже стали сравнивать с Великой депрессией. Затем произошел теракт в Нью-Йорке. Масштабы катастрофы несравнимы - техника убийства развивается вместе с прогрессом западной цивилизации.

«Исламская угроза»

Странное дело, если речь идет о конфликте цивилизаций, то это должно быть что-то очень фундаментальное, вечное или, во всяком случае, нечто развивающееся на протяжении столетий. Между тем лет двадцать назад ни про какой конфликт цивилизаций никто не слышал. Конфликт ислама и христианства казался чем-то архаичным, относящимся к Средневековью. Более того, на протяжении большей части XIX и ХХ веков европейские колониальные власти опирались в своей политике именно на исламские круги (точно так же, впрочем, как татарские ханы в XIV веке получали на Руси поддержку от православной церкви). Антизападные выступления в арабских странах возглавляли радикалы, обучавшиеся в европейских университетах. На знаменах антиколониальной борьбы были написаны лозунги национализма и социализма - обе идеологии имели очевидное западное происхождение.

Подъем «политического ислама» начался параллельно упадку национально-освободительного движения. Первые признаки этого упадка были видны в середине 70-х, причем не последнюю роль здесь сыграл Советский Союз - импортированные от нас модели не работали, возникло новое недовольство, направленное уже не против колонизаторов, а против собственного «национального государства», вдохновленного либо «передовым опытом» советских братьев, либо идеями «американского образа жизни».