Статьи для «АПН — Агентство Политических Новостей» - [12]

Честное слово, самому страшно, что главные слова в этой новой стилистике — Путин и… ну, вы поняли.

Вероятно, это действительно два самых значимых слова в лексиконе современного россиянина.

Для этой стилистики характерен ряд признаков блатного дискурса, в частности — сочетание истерического пафоса и агрессивного самоподзавода; своего рода «порву за маму-Родину». На идеологическом уровне все даже слишком понятно: Америка хочет нашу нефть, оппозиция хочет продать страну Америке. Вербальное оформление этой нехитрой программы состоит из стертых молебствий о «восстановлении вертикали» и чередующихся с ними яростных оплеваний, что создает непроизвольный, но тем более разительный фарсовый эффект.

В публицистике таких авторов, как Виталий Иванов или Павел Данилин (последний возглавляет ресурс «Кремль. Орг»), визг достигает ультразвука. Вот Иванов предваряет вводкой книгу Данилина (в соавторстве с Натальей Крышталь и Дмитрием Поляковым) «Враги Путина», только что вышедшую в издательстве «Европа»:

В этой книге Каспаров персонифицирует гордыню, Березовский — гнев, Лимонов — похоть и т. д. Принято считать, что нежелание прогибаться, встраиваться и мириться с неизбежным есть добродетель и даже геройство. Но так можно дойти (и многие доходят, как какая-нибудь Латынина) до апологий бандитов и террористов. Впрочем, не так уж важно, почему человек отвергает путинский режим и становится его врагом. Важно, что в текущей ситуации, он при этом автоматически становится врагом государства и нации, врагом нашей Родины. Они сделали свой выбор. Они стали врагами. И ними нужно поступать как с врагами.

Дело тут не в отдельных стилистических пикантностях вроде «какой-нибудь Латыниной», которую презрительно пинает не какой-нибудь, а вполне себе звездатый, в «Европе» издатый Иванов. Отдельный перл — похоть Лимонова, приведшая его в ряды оппозиции (страшно становится за женщин русской демократии). Но суть в том, что заборные определения оппонентов постепенно переходят в железное «Если враг не сдается, его уничтожают», — то есть в открытые призывы покончить наконец со всеми врагами государства и нации, в каковые попадает теперь любой, кого не тянет прогибаться, встраиваться и мириться.

Опа, как его повело! Мы дожили до синонима «врагов народа» — теперь это называется «враги нации», видимо, за отсутствием народа. Он в самом деле куда-то делся — при совке еще какой-то был, но сейчас нету. Стало быть, нет у него и врагов. Враги теперь есть только у государства (оно уцелело, Путин его якобы воссоздал по кирпичику) и у нации. Врагом нации является любой недостаточно восторженный обыватель. Семь врагов Путина — это Березовский, Ходорковский, Гусинский, Каспаров, Лимонов, Касьянов и Илларионов. Остальные, по определению Данилина, «мелкая шушера вроде какого-нибудь Яшина или того же Немцова». Удивительно, какие у них все «какие-нибудь» или «те же».

Работа над книгой далась Данилину нелегко:

Я писал книгу в соавторстве как раз по той причине, что только человек с абсолютно железной и непробиваемой психикой мог бы перелопатить такой объем откровенных мерзостей и получить такую волну негатива, да еще и написать что-либо.

Дело в том, поясняет руководитель авторского коллектива с непробиваемой психикой, что если вы просто желаете Путину зла — вы «слишком ничтожны», чтобы быть Врагом Путина. Истинный Враг Путина — лишь тот, кто желает зла Отечеству и обладает ресурсом для его осуществления. То есть тождество зафиксировано: мы говорим «Путин» — подразумеваем Все. Путин и Родина — термины вполне взаимозаменяемые. С чего начинается Путин? Над Волгоградом возвышается Мать-Путин с мечом в руке. Мой Путин — Москва.

Идеология, как известно, складывается из тезисов и стиля. За тезисы отвечает специальный человек в администрации президента, со стилем сложней. Отчего-то нынешний российский патриотизм — выражающийся не столько в любви к Родине, сколько в жажде третьего срока, — выбрал себе небывалое словесное оформление.

Сказать, что его хитро запланировали с самого начала, — невозможно: так получилось, когда стала очевидна неэффективность телевидения. Оно, может быть, и способно убедить не самую значительную и, главное, не самую интеллектуальную часть населения, что весь мир тонет в болоте, а мы — в шоколаде; однако телевизор смотрят не для того, чтобы ему верить, а для того, чтобы на его фоне уважать себя. Реально продвигать идеологию надо в интернете. Так она оказалась в руках сетевых деятелей, а они по определению не привыкли стесняться в выражениях — интернет-полемики не предполагают взаимной уважительности, призвать оппонента к ответу практически невозможно, да и вообще сетевая среда, никогда не знавшая ни этической, ни эстетической цензуры, славится безбашенностью. В результате русская национальная идеология являет собою нечто вроде государственного гимна в ресторанной аранжировке: на идейном уровне — тезисы о державности, соборности, о том, что план Путина — победа России и общее упование россиян; на стилистическом — заборный тон, прямой мат, неприличный визг и наклеивание ярлыков, каких постеснялся бы пьяный хунвейбин. У публицистов зрелого сталинизма, хоть и грешивших всякими «бешеными лисами», со вкусом обстояло лучше — но у зрелого сталинизма был интеллектуальный ресурс в диапазоне от А.Н.Толстого до М.Е.Кольцова; в сегодняшние трубадуры по определению рекрутируются только люди, сами себя когда-то назвавшие «падонками».