Статьи - [2]

Der zermalmeten Erde,

Es fliegen voriiber

Dem muthigen Pferde

Die Berg' und die Thaler,

Es dampfen die Felder,

Es rauschen die Walder,

Und hinten mit Sausen,

Und hinten mit Brausen

Der Wind in die Ohren

Ihm heulet und pfeift {*}.

{* Конь бежит, дрожит раздробленная земля, летят мимо отважного скакуна горы и долины, он мчится через поля, стремится через леса, только ветер шумит, только ветер свистит и воет в ушах (нем.). – Ред.}

Увидя, как примут его сочинение, он, может быть, напишет о новейших наших поэтах. Кто не пожелает успехов этому молодому человеку, одаренному способностями? Кто не подумает с удовольствием, что, может быть, за веком, прославленным нашим громким оружием, последует золотой век российской словесности?…

…

…

Прошу вас, милостивый государь, уведомить в вашем журнале читателей о сей книге.

Барон Д.

2. НА КРИТИКУ "ГАЛАТЕИ"

По природе и по образу мыслей моих я всегда был и буду равнодушен к похвалам и брани журнальных аристархов наших; никогда не сердился на их замечания, даже радовался, доставляя им случай написать одну или две лишние странички. Но, прочитав в 19-м N "Галатеи" критику на мои стихотворения, почел обязанностью заметить сочинителю ее всю неприличность его нападок на нравственное чувство уважения, которое я со всеми благомыслящими соотечественниками питаю к Пушкину, Баратынскому и Плетневу. П. А. Плетнев, отвлекаемый от муз другими полезными занятиями, реже двух первых являлся на литературном поприще, но всегда дарил читателей стихотворениями, исполненными чувства и гармонии. Прозаические статьи его отличаются правильностью языка и точностью мыслей и, – что у нас довольно редко, – тоном хорошего общества. С благородною гордостию радуюсь, что могу без лести хвалить друзей моих. В первых двух стихах ответа моего {1} на ненапечатанное еще "Послание" ко мне П. А. Плетнева я как бы предвидел или предчувствовал критиков "Галатеи".

Б‹арон› Дельвиг.

P. S. Признаюсь в моем невежестве: я не понимаю слова "художественность" {2}, так же как не постигаю и мысли, побудившей г. Раича превратить в балладу бессмертную поэму Тасса {3}. Впрочем, в угодность г. издателю "Галатеи" я советовал почтенному переводчику "Ромео и Юлии" {4} кинуть уже переведенные размером подлинника четыре действия сей трагедии и, не думая о верном передавании красот Шекспира, перевести снова сию трагедию мерою "Моих Пенатов" {5}.

3. "РАДУГА". ЛИТЕРАТУРНЫЙ И МУЗЫКАЛЬНЫЙ АЛЬМАНАХ НА 1830 ГОД.

Изд. П. Араповым и Д. Новиковым. М., в тип. С. Селивановского.

Что такое альманахи в Германии, в их отечестве? Игрушки взрослых детей, подарки на новый год, книжки, которых главное достоинство состоит в картинках и в богатом издании. Хорошая статья прозаическая, стихотворение, носящее отпечаток таланта, не необходимость в подобном издании, а даже неожиданный подарок. Мы, русские, давно уже известны охотою подражать всему иноземному. И альманахи не ушли от замечательности нашей: мы ввели их в употребление, но, кажется, ранее, чем бы следовало. Впрочем, в этом случае наша поспешность не повредила, а принесла пользу. Пример редкий – объяснимся. Альманахи наши не блестят картинками по причине очевидной: мы не имеем еще художников, живописцев, отличных талантом и образованием, которые бы посвятили себя альманачной работе, и продажа альманахов, по незначительности своей, не позволяет издателям даже подумать об украшениях. Наши народные альманахи в сравнении с иностранными так же смешны, как изысканный наряд бедной девушки; нам вместе с нею осталась одна прелесть убора – опрятность, но увы, и сия добродетель нелегка у нас. Как же наши подарки на новые годы могут быть праздничными подарками? Они избрали себе удел лучший, тоже невольный: _быть годовыми выставками литературных произведений_. Большая часть наших писателей постоянно наделяет их образцами своих годовых занятий, а у некоторых и все труды трехсот шестидесяти пяти дней занимают в них две-три странички.

Наблюдателям хода русской словесности не многим чем удовлетворить свое любопытство в альманахе "Радуга". Исключив ученое рассуждение "О народных русских пословицах" И. М. Снегирева и две живые статьи – "Фомин понедельник" {1} и "Визитные карточки" {2}, проза похвалиться ничем не может. Краковский же замок Н. А. Полевого страшит нас за его "Историю русского народа". Ужели в ней характеры героев наших будут выставлены в таком ложном свете и так карикатурно, как здесь им представлен Суворов? Что сказать о стихотворениях "Радуги"? Они решительно не выходят из мудрых пределов золотой посредственности, – все, даже стихи А. С. Пушкина и князя П. А. Вяземского. В отделении музыки (NB. чисто выгравированном) меломаны наши с удовольствием найдут новые произведения княгини З. А. Волконской, В. Е. Шольца, А. В. Всеволодского, князя В. С. Голицына, О. О. Геништы и А. Н. Верстовского и пожалеют, что цыганские песни не совсем верно выражают оригинальность очаровательного пения московских вакханок.

4. "ДИМИТРИЙ САМОЗВАНЕЦ". ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН.

СОЧИНЕНИЕ ФАДДЕЯ БУЛГАРИНА. 4 ЧАСТИ.

СПб., в тип. Александра Смирдина, 1830. (В I ч. XXVIII – 302, во II – 301, в III-362, в IV-517 стр. в 12-ю д. л.)