Статьи, 1988-1991 - [45]

Кто-то все еще надеется, что появятся, откуда ни возьмись, Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский, приведут нас в разум и кончится Смутное время! Это — тоже дудочка, хотя и близкая сердцу. Конечно, под ее звуки легче угасать, спасибо музыканту! Но времена изменились. Крестьянская страна, где почти все население кормится с земли и греется у печки, переживет и десятилетия смуты. А у нас закроет какой-нибудь ревком задвижки у газопроводов, парализует узловые станции — и вся северная половина страны вымерзнет. И никакие мэры не организуют эвакуацию даже детей. Вряд ли будут и пытаться.

Да и не поляки против нас, которых нетрудно завести в болото, и не степняки-кочевники, которые остались с нами жить одной судьбой. Берет реванш Западная Цивилизация! Не простила она нам ни Наполеона, ни Гитлера, ни испуга 1917 года. Не простила ни Достоевского, ни Вернадского, уколовших ее совесть и предсказавших самоубийственность ее самодовольства. И хоть недальновиден и даже безумен этот реванш, бессильны мы вразумить Запад или защититься. Нет у нас уже своего голоса, распались душевные связи, печально и безмолвно гибнет Армия — любимое детище и последняя надежда самостоятельного еще вчера народа. С холодным умом и планомерно уничтожают все то, что составляет генетический код российской государственности.

Какая, казалось бы, корысть в ликвидации Академии наук? Вся-то она стоит не более десятка ракет, и всего в ней 4% научных работников страны. Но в ней, как в иголке душа Кащея, душа и память русской науки. И Академию наук никак нельзя пощадить. И в этом малом видно все отличие нынешней революции от Октябрьской 1917 г. Большевики были разрушители-утописты. Они нанесли народу страшные раны, но они были и строители — в 1918 г. было открыто 33 научных института. В 1920 г. собрался съезд селекционеров, где Н.И.Вавилов представил свой гениальный труд — и в том же году этот труд был издан в Саратове! А сегодня один за другим умирают созданные тогда институты и закрываются научные издательства. Глянем в другую сторону — та же картина, расшатывают Православную церковь. Не странно ли? Революция провозгласила отказ от коммунизма — так оставьте Церковь в покое, к чему эти интриги, втягивание священников в политические дрязги. Недопустим, видно, островок стабильности, соединяющий людей — пусть и там встанут баррикады.

Каких же потерь нам ждать и как сохранить хоть то, что никому, кроме нас, не нужно? Для разговора на эту тему и предоставляет газета эту колонку. Но ни надежных прогнозов, ни бодрых советов ждать в этом разговоре не приходится. Знает, что делать, сейчас лишь тот, кто намерен разрушать и дальше — здесь все идет по графику. А те, кто не хотят стать быдлом в «евразийских сырьевых зонах», могут пока что только советоваться друг с другом. В очень уж трудное положение мы попали, в истории такого не бывало. Нужны новые идеи, интуиция и поиски. Пророками здесь не обойдешься, хотя и они понадобятся у последней черты.

Полезно, однако, применить и научный подход, организовать наш разговор. Ведь уже можно с большой долей уверенности сказать, чего не будет. А раз поле возможностей сократится, меньше будет разногласий, ум и воля сконцентрируются на поиске реальных путей спасения. Еще больше определенности мы внесем, если нащупаем ту черту, до которой согласны отступать, определим, какие жертвы для нас неприемлемы. Допустим ли мы, чтобы наши старики стояли в очередях за бесплатным супом, а матери торговали своими почками, чтобы накормить детей? Мы близки к этому, но это еще не стало социальной действительностью. Так согласны ли мы сделать это нормой?

Конечно, действительность может нас отбросить за эту черту, но тогда потеряет смысл и эта газета, и этот разговор. Мы опустимся еще на одну ступеньку и начнем искать способ объединиться ради выживания на новом уровне одичания. Идеологи перестройки снимают моральные запреты один за другим — и давно уже речь идет не о «социалистических принципах», а о вечных, инстинктивных табу человека, которые лишь освободительная рыночная экономика вытравила, да и то лишь на время, из европейского сознания. Большинство, похоже, уже не видит ничего плохого в том, что пятиклассники нанимаются торговать порнографическими открытками в переходах метро. А еще год назад это показалось бы невероятным.

Одно ясно — возврат к старому невозможен, даже если мы признаем, что в уютном застойном времени «жить было можно». С нашего общего согласия в шестерни скрипящего хозяйственного и государственного механизма СССР всунули лом, и этот механизм пошел вразнос. Многим поотрывает руки и головы этот разрушающийся механизм. Но отскочить от него мы не можем. Даже благополучные сербы в своих ухоженных деревнях вынуждены умирать, втянутые в перестройку гораздо меньшего масштаба, чем наша. А нам и подавно отступать некуда. Но у нас, надо надеяться, и резервы больше. Самые величественные планы и амбиции мы можем поглотить, как болото, переварить, как переварили импортный социализм. Уникальная способность к адаптации народа России тем и вызвана, что мы впитали в себя множество культур, образовали многоликое братство. Сумеем ли мы сейчас мобилизовать эти ресурсы?