Статьи, 1988-1991 - [44]

Какой же тип людей окажется лишним в той благословенной цивилизации, которая следует объективным законам, а не нормам морали? Это, видимо, прежде всего иррациональные массы. А уже давно показано, что из них и состоят некоторые отсталые народы — и прежде всего русский. Вот критик Лев Аннинский в газете «Россия» выступает с позиций любви и жалости к неразумному русскому народу: «Мы, русские люди, не можем переключиться на постиндустриальное общество… Мы… — не народ работников… Мы не приспособлены для того типа жизни, в который человечество вошло в конце ХХ века и собирается жить в ХХI… Наше неумение отойти от края пропасти фатально… У нас агрессивный, непредсказуемый, шатающийся, чудовищно озлобленный народ… Мы невероятно много пьем».

Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Но в последнем слове осужденного я бы отказал гражданину судье Аннинскому и его товарищам Н.Ф.Реймерсу и В.А.Шуперу в праве столь назойливо употреблять местоимение мы, понятия наш народ и наша страна.

На этом я и кончаю реплику, ибо спор, действительно, иррационален — о моральных ценностях не спорят.

Примечание: этот ответ рецензентам моей статьи журналы «Вопросы философии» и «Свободная мысль» публиковать отказались.

Статьи в газете «Развитие» (1991 г.)

«Военный переворот», устроенный командой Горбачева, сломал ставшее уже невыносимым неустойчивое равновесие. Вялое сопротивление консерваторов полностью подавлено, и власть целиком перешла в руки радикальных демократов. Удача сомнительная. Да и власть ли это — или только иллюзия власти? Подавляющее большинство жителей разрушаемой страны с апатией смотрит на политическую возню в столицах, а ведь власть жива лишь доверием и поддержкой граждан.

Так почему же овладело нами предчувствие катастрофы? Почему же не видно энтузиазма даже у демократов-победителей? Разве так кончаются триумфальные революции? Почтили героев, грудью заслонивших «Белый дом» от советской военщины, уподобили Августовскую революцию по своему значению Куликовской битве — а дальше что? Где великие идеи, ради которых совершили разорение жизни множества народов и неотвратимо втягивают их в братоубийство? Революция, отказ от бережного, постепенного переустройства общественного дома — всегда трагедия для его обитателей. И в глазах большой части народа революционеры — всегда преступники. Поколение, которое берет на себя такое клеймо, всегда бывало обуреваемо жгучими идеалами и почти религиозной страстью — и оно всегда сгорало в революции, искупая таким образом хоть часть вины перед народом.

Перестройка — первая крупная революция, распаленная лишь антиидеалами и организованная неудовлетворенной частью партийной элиты. Сгорать эта элита ни в коем случае не собирается. Дальше того, чтобы заменить секретаря райкома префектом и пересадить нового партийного босса с «волги» на «тойоту», и фантазия у революционеров не идет. На этом их набор общечеловеческих ценностей исчерпан — дальше начинаются интересы. И интересы предельно пошлые: отмыть чьи-то теневые миллионы, облегчить себе выезды за рубеж, обеспечить свою челядь импортным пивом в банках.

Добро бы действительно капитализм хотели построить — и при капитализме жить можно, это все-таки строй. Но и этого нет! На обломках производства, так, как действуют наши радикалы, никакого капитализма не построить. Конструктивные, здравые предложения по строительству производительного, а не авантюрного, спекулятивного капитализма отвергаются с большей неприязнью, чем манифесты Нины Андреевой. Видно, предпочитают затянуть хаос, когда можно половить рыбу в мутной воде. Об этих функционерах революции и говорить не стоит, они исчезнут как пена, как насекомые уползают с трупа, в котором застыла кровь. Будем говорить о себе — о тех, кому оставаться на пепелище.

Что с нами произошло, что нас ждет и в чем наши надежды?

Произошло то, что мы по своей доходящей до идиотизма доверчивости отдали выросшей под крылышком КПСС хищной и энергичной социальной группе все, что имели — свой тип жизни, свои понятия о добре и зле, возможность чувствовать себя гражданином независимой страны. И отдали даже не за чечевичную похлебку — ее мы имели как раз при Брежневе — а просто так. Бесполезно сейчас оправдываться тем, что, дескать, режим был тоталитарный, что был приказ «делать революцию», что сразу зажали рот оппонентам и выпустили пугало сталинизма. Все так, все было учтено и хорошо спланировано, борьба за нормальную перестройку, а не разрушение, была невозможна. Но ведь мы все это искренне приветствовали, когда уже было невозможно не видеть истинного смысла реформ, когда уже все маски были практически сброшены. Вот где главная опасность для самого выживания наших народов — мы бредем на звук дудочки, даже когда вода уже подступает к горлу!

И ведь это наша родная российская интеллигенция второй раз за столетие сзывает народ разрушать собственный дом, хотя почти наверняка знает, что будет растоптана первой. Ведь это выросшие среди нас журналисты на родном русском языке говорят по радио о нашей стране такие вещи, что кажется, будто вещает радиоузел оккупационных войск.