Статьи, 1988-1991 - [30]

Мы тоже лишены достоверного знания о предпочтениях разных социальных групп. И все же думаем, что если бы людям дали свободу выбора, то большинство предпочло бы сначала удовлетворить фундаментальные, бытийные потребности: питание, жилье, энергия, здравоохранение, образование, транспорт и связь, здоровая окружающая среда. Если так, то ориентация на эту систему и была бы «социальной ориентацией». Но все это — не ширпотреб!

Думаем, что для большинства водопровод важнее хорошей мебели, а телефон важнее видеомагнитофона. Приняв широко пропагандируемую трактовку «социальной ориентации», мы не только отодвинем удовлетворение фундаментальных потребностей — мы резко ухудшим ситуацию. И сейчас наша изношенная промышленность, полуразрушенные железные дороги и телефонные сети находятся на грани полного отказа, водопровод и теплосети дышат на ладан. Время ли сейчас ориентироваться на потребительские стандарты Запада? Нам надо лет на десять поджаться, починить старые утюги и чайники и направить ресурсы на модернизацию производств, обеспечивающих сами основы нашей жизни. О каком здравоохранении может идти речь, если у нас по сути нет современной фармацевтической промышленности — но «тектонический сдвиг» вообще лишит надежды на ее создание. О какой социальной направленности экономики можно говорить, планируя значительное сокращение производства электроэнергии и тепла, в то время как уже сейчас полстраны зимой замерзает?

Сама идея, будто перекачка средств в легкую промышленность за счет сокращения производства в группе А означает поворот хозяйства «к человеку», нам кажется глубоко ошибочной. Производство можно сравнить с двигателем — значительную часть мощности оно тратит на самое себя, чтобы двигаться, а часть в виде «полезной мощности», для потребления людей. Хороший двигатель отдает в виде полезной мощности большую долю энергии, чем плохой. Пусть наш двигатель плох, и для группы Б сил у него остается немного. Но что произойдет, если мы волевым порядком (по воле Госплана или депутатов) «прикажем» ему резко увеличить выход полезной энергии за счет мощности, идущей на его собственные нужды? Скорее всего, дав несколько лихорадочных рывков, он заглохнет. Полезную мощность можно увеличивать только за счет улучшения двигателя. Мы довольно резко сокращаем производство электроэнергии — но ее на душу населения у нас и так вдвое меньше, чем в США. И энергосберегающим наше хозяйство не сделают ни приказы, ни законы. Энергозатраты определяются качеством технологий, рабочей силы, управления.

Если на минуту вновь представить нашу страну единой семьей, а не клубком несовместимых интересов и амбиций, то предложение о «тектоническом сдвиге» в сторону продуктов потребления вообще покажется безнравственным. Уже сейчас некоторые члены нашей семьи терпят бедствие в самом прямом смысле слова. Бедствие, вызванное исключительно желанием большинства жить лучше. Тотальное использование Узбекистана под хлопчатник с неизбежной химизацией его возделывания означает ухудшение условий жизни, происходящее на наших глазах при весьма равнодушном отношении и народных депутатов, и интеллигенции.

Казалось бы, уже на первом Съезде народных депутатов СССР в законодательном порядке должны были бы быть сокращены площади под эту культуру в республике. В действительности, как видно из справочника «Народное хозяйство СССР в 1987 г.» (М. 1988 г.) за годы перестройки, с 1985 по 1987 г., посевы хлопчатника в Узбекистане выросли на 6%, Куда же идет этот хлопок? Для удовлетворения жизненно важных потребностей страны? Нет, почти треть его экспортируется — доля экспорта в производстве за те же годы возросла с 24 до 32%. Именно на эти деньги, видимо, предлагают закупить за границей товаров ширпотреба.

Кстати, здесь уместно вспомнить и о гласности. На первом Съезде народных депутатов на запрос об экспорте хлопка было сказано, что продаем его немного, чтобы столько же закупить хорошего волокна в Египте. На деле в 1985 г. продано 659 тыс. т, а в 1987 г. 783 тыс. т хлопка-волокна. А импортировано, соответственно, 187 и 75 тыс.т.

Утверждения о том, что мы уже имеем возможность насладиться потреблением, сопровождаются массированной дезинформацией общества. Безнравственны утверждения, будто мы давно обогнали развитые страны по производству промышленных материалов и оборудования, и сделали это просто по глупости. За 50 лет, предшествующие перестройке, согласно данным американских статистических ежегодников, США произвели стали почти на 1 млрд. тонн больше, чем СССР! Где этот миллиард тонн? Он в дорогах, зданиях, мостах. Он — в «работающем» национальном богатстве США. Мы только-только начинаем это строить, а нам говорят: сокращайте производство стали, в США делают меньше.

Но даже если не обращаться назад — мы производим стали на душу населения больше, чем в США (хотя значительно меньше, чем в Японии и ФРГ). Ну и что? Ведь наша сталь хуже, чем американская и японская, и тратить ее приходится значительно больше. А кроме того, мы производим в семь раз меньше, чем в США, пластмасс, которые заменяют сталь. Суть в том, что мы обязаны удовлетворить хотя бы жизненно важные потребности страны, но сделать это умеем только с помощью старых, освоенных нами средств (сталь). На этом мы несем экономические потери — но если бы этого не делали, то потери были бы несопоставимо больше. Одно дело сказать: давайте направим средства на модернизацию производства материалов, а потом сократим производство стали. Но нам говорят: давайте сократим производство стали и направим средства на производство ширпотреба. Это разные вещи.