Стать героем - [43]

Тогда он, не выпуская бутылки из рук, выдвинулся обратно на кухню. После коротких раздумий, бутылку все же спрятал, опасаясь новых уловок волхва. Все-таки тот умел колдовать.

Стараясь как можно ярче выразить свое негодование, Паша взял со стола кружку, кувшин с квасом, немного еды. Он бубнил под нос ругательства в сторону злостного обидчика — бородатого старика, который, должно быть выжил из ума, раз так обращается со своим гостем. Однако, вопреки ожиданиям, никто на него не реагировал вообще. Ни Любава, ни Еремей. Когда Павел покинул дом, никто не попытался его остановить, а ведь он уже продумал план героического избиения волхва, прокрутив в голове возможные варианты драки несколько раз. Он был и зол и напуган. А в таком состоянии он мог либо пить, либо драться, либо убегать. Либо все одновременно.

Он снова оказался под дубом, где недавно видел странный сон. Теперь спирт он мешал с квасом, и смесь выходила в разы приятнее на вкус. Когда кончился квас, кончилась и Пашина трезвость, он снова был в стельку пьян.

Однако спать не хотелось, и идти было некуда. Он достал на свет осколок, впрочем, света было немного, так как солнце почти скрылось за горизонтом, цепляясь за облака последними лучиками. Блуждающим взглядом он не смог уловить ничего нового в крохотной вещице, а потому спрятал ее обратно. Но зато он принял решение: нужно продолжить алкоголический праздник. Было решено выдвинуться в деревню, пока еще совсем не стемнело. «Возможно, там удастся раздобыть чего-нибудь, чтобы разбавить спирт»: думал Павел, бредя шаткою походкой по тропинке.

На улицах было пусто, впрочем, и во дворах Павел не замечал людей. То ли в силу своего опьянения, то ли ввиду реального отсутствия оных. Но в результате не долгих поисков, Паша таки нашел человека. Им был мужичок в грязноватой рубахе и потертых штанах. Сам он был босым, по крайней мере, так Паше показалось. Сидел он на лавочке возле покошенного забора. Сам дом, который скрывался за забором, выглядел еще хуже своей защитной стены. Но Павла это не смутило, скорее наоборот. В мужичке он сразу же угадал своего собрата, благо это в нем выдавал бардовый нос и веками немытые волосы.

Паша плюхнулся на лавочку рядом с объектом, как он мысленно назвал мужичка. Объект никаких действий не предпринимал, в какой-то момент Паше показалось, что его будущий собутыльник мертв заранее, и, возможно, оттого, что сильно перегнал Павла в стадии опьянения. Тогда Паша сделал ход конем, он достал бутылку и недвусмысленно потрусил ею перед лицом объекта. Эффект превзошел все ожидания, мужичок, чуть поведя носом в сторону бутылки, резко подскочил с лавки и бросил короткое:

— Пойдем.

— Это всегда, пожалуйста, — обрадовался Паша такому пониманию, и устремился за объектом.

Через намертво вросшую в землю калитку пришлось проходить боком, сдвинуть ее с места, чтобы расширить проход, было решительно невозможно. Впрочем, так должно было бы быть безопаснее, в Пашином представлении, по крайней мере. Ветхие своды стен и покосившийся дверной косяк его тоже обрадовали больше, чем напугали. Лачуга создавала впечатление всеми забытой и брошенной. А значит, безопасной.

Внутри было темно. Когда-то в доме были окна, но их давно сменили кое-как прилаженные к стене доски. Света они не пропускали, но вместе с ним удерживали и холод. Немного постучав огнивом, мужичок разжег огонь. Тусклый свет хрупкой свечи едва ли мог осветить комнату полностью, непроницаемый мрак разбежался по углам, но постоянно угрожал охватить комнату вновь.

Свечку установили на стол. Жестом хозяин указал на лавку подле стола, а сам побрел куда-то во тьму, оставив Пашу наедине с мыслями. Впрочем, последний ощущал себя вполне уютно, и даже немного заскучал в ожидании. Он даже несколько раз сменил позицию бутылки и кувшина с кружкой на столе, пытаясь поставить их наиболее подходящим образом. К тому же он выложил на стол свой вклад в закуску, а именно три редиски и огурец. С этими овощами он тоже долго боролся, пытаясь придать им визуальной аппетитности.

Наконец вернулся и хозяин дома. Он принес воды, обрезки черствого хлеба, луковицу и, что вызвало у Паши сильное удивление, кусочек засоленного сала. Сала было немного, и хозяин нес его будто золотой слиток, явно испытывая некую гордость перед гостем.

Не церемонясь, Паша намешал напитка, разлил его в тару. Участники алкопосиделок махнули по стакану и с некоторой жадностью накинулись на закуску. Чтобы не съесть все сейчас, Паша решил все-таки завести разговор:

— Тебя как зовут?

— Бедислав я, — ответил коротко тот и не утрудился поинтересоваться чем-то в ответ.

— А я Паша, — дал ответ гость на так и не заданный вопрос.

— Крепкая, — поразмыслив, прокомментировал Бедислав, кивнув на бутылку.

— Угу, зараза, — подтвердил Павел.

С этим они выпили. Бедислав оказался очень плохим собеседником, зато хорошим собутыльником. Настолько хорошим, что Пашу перепил он в легкую. Возможно, на дне кувшина он нашел свою немоту уже как недуг, а не моральное качество, но Пашу это уже не волновало. Бедислав раскачивался на лавке как маятник, крепко вцепившись в нее руками. Однако гостеприимство все же взяло верх, и одну из рук он поднял, чтобы указать дрожащим пальцем на угол, в котором едва угадывалась подстилка из сена и тряпок.