Стать Джоанной Морриган - [21]
Я хочу просто… стать кем-то другим. Кем угодно, но только не мной.
Все, что я представляю собой сейчас, явно недееспособно.
Если вкратце, то я хочу жить, как в рекламе банковских вкладов, «радостно, как воскресное утро»: огромная квартира в Лондоне, и я в пушистом махровом халате лежу на диване и читаю газету.
А потом, ближе к вечеру, я выйду из дома в красивом зеленом платье, и буду блистать остроумием, и кто-нибудь непременно захочет заняться со мной сексом. Вот чего я хочу. Вот моя жизнь, мое будущее.
Лежа под кроватью, я пытаюсь понять, светит ли что-то подобное нынешней Джоанне Морриган. Шансы стремятся к нулю. У меня нет ресурсов.
«Мне нужна лодка побольше», – думаю я.
Так что да. Я просто… начну все сначала. Я много читаю, и мне не раз попадалась фраза «человек, сделавший себя сам», но я всегда понимала ее неправильно. Мне представлялся не паренек из рабочего класса, пробившийся в люди упорным трудом – курит сигару, ботинки начищены до зеркального блеска, – а что-то волшебное, стихийное, первозданное. Некий колдун, сотворивший себя из серебристой кисеи, честолюбия и магии.
«Человек, сделавший себя сам», не рождается из материнской утробы, но создает себя в алхимическом тигле исключительно силой собственной воли. Вот кем мне хочется быть. Девчонкой, которая сделает себя сама. Я наколдую себя из всего, что есть в мире прекрасного и удивительного. Я создам себя заново. Стану себе и родителем, и порождением.
И первым делом мне надо выбрать другое имя. У Джоанны Морриган плохая история. Джоанна Морриган – это ответ на вопрос: «Кто у нас тут недавно эпически облажался?»
Составив список возможных новых имен, я иду к Крисси.
Он сидит на кровати, вяжет себе шапку с помпоном и слушает аудиокнигу Агаты Кристи из библиотеки. Крупный бледный мальчишка, склонившийся над тонкими спицами. Крисси ужасно психует, если сказать ему, что вязание – девчачье занятие.
– Изначально вязание было мужским хобби, – говорит он. Спицы мелькают и щелкают в больших бледных руках. – Скажи шотландским морякам, что вязание – девчачье занятие, и они придут в ярость, Джоанна. Они отлупят тебя огромной соленой треской. Я бы даже дал денег, чтобы на это посмотреть.
Я выключаю магнитофон на том моменте, когда Пуаро пьет травяной чай.
– Пуаро без труда вычислит, кто прикончил тебя, – говорит Крисси, делая вид, что вонзает мне в сердце вязальную спицу, и включает магнитофон.
Я снова его выключаю.
– Крисси, я хочу взять себе новое имя. Какое ты мне посоветуешь?
– Гамбурдюк. А теперь отъебись.
– Крис, я серьезно.
Крисси знает, в каком я раздрае. Два дня назад он видел, как я рыдаю в гигиеническую прокладку, которую я прижимала к глазам в знак неизбывной печали. Он надо мной посмеялся, но посмеялся сочувственно.
– И все же я думаю, что Гамбурдюк, – говорит Крисси, но вяжет медленнее, как будто слушает.
Я пыталась подобрать имя легкое, тонкое, крепкое, как алюминиевый планер: я заберусь в это имя, дождусь восходящих воздушных потоков, воспарю ввысь и улечу в Лондон, к своему будущему.
Это имя должно хорошо смотреться в напечатанном виде – ему должна подходить черная типографская краска, – и звучать звонко и весело, когда его будут выкрикивать в баре. Мое имя должно быть похожим на радостный вопль.
Список составленных мной имен сам по себе подтверждает тезис, что девочкам подросткового возраста лучше не торопиться стать мамой. Возможно, девочка подросткового возраста вполне способна воспитать ребенка, но она категорически не способна выбрать ему нормальное имя.
– Может быть, Джина Оппа? – спрашиваю я.
Ответ явно не радует:
– Все будут звать тебя «Джин и жопа».
– Элеонор Лисья?
Выразительный взгляд.
– Котя Литий?
– Это вообще человеческие имена? Или в «Синем Питере» объявили конкурс на выбор имени для их новой кошки?
– Да, человеческие. Для меня. Может быть, Лорел Каньон? В шестидесятых в каньоне Лорел жили Кросби, Стиллз, Нэш и Янг. Валгалла для хиппи. Да, Лорел Каньон, по-моему, неплохо.
– Я ненавижу Кросби, Стиллза, Нэша и Янга. Те еще долбоебы.
Я удивленно моргаю. Крисси улыбается.
– Я шучу.
Но глаза у него ледяные.
– Мне самой больше всех нравятся Эстер Платт и Долли Уайльд. Платт – в честь Сильвии Платт, Эстер – в честь героини «Под стеклянным колпаком». А Долли Уайльд была племянницей Оскара Уайльда. Знаменитая алкоголичка, скандалистка и лесбиянка. Она умерла молодой.
Крисси смотрит на меня.
– И эти имена ты выбрала для новой счастливой жизни?
– Крисси, я серьезно… Какое тебе больше нравится?
– Почему нельзя просто Джоанна Морриган?
Я говорю:
– Потому что нельзя. Я не могу быть Джоанной Морриган. Не могу.
Крисси вздыхает.
– Плыл по морю чемодан, в чемодане был диван, на диване сидел слон, кто не верит – вышел вон.
Полтора часа спустя я захожу в большую аптеку на Квинс-сквер и краду черную подводку для глаз. Потихонечку прячу ее в карман куртки, ощущая могучую поступь судьбы. Чувствую себя счастливой впервые с тех пор, как я вышла из дома Вайолет.
С точки зрения морали кража этой подводки вполне оправдана, потому что она мне нужна. Жизненно необходима. Она мне нужна, чтобы нарисовать на себе лицо Долли Уайльд.
