Стать Джоанной Морриган - [14]
Моя вахта у двери в прихожей не осталась незамеченной братьями, поскольку теперь а) я не участвую в их игрищах, и б) им приходится переступать через меня, чтобы подняться наверх в туалет.
– Поиграй с нами, Джоанна, – просит Люпен на третий день летних каникул, свисая с перил, куда он забрался на манер Человека-паука.
– Слезь с перил, недоумок, – говорит ему Крисси, пробираясь наверх и стараясь меня отпихнуть.
Но я не двигаюсь с места. Я, как Грейфрайерс Бобби, охраняю могилу хозяина. Я спасу эту семью.
Это самое тухлое лето за всю мою жизнь. В прошлом году в первый день летних каникул мы залили весь сад из шланга: нижние ветки орешника отражались в коричневом земляном супе. Как будто у нас тут тропическое болото. Мы прыгали в это болото из окна кухни – вода доходила Люпену до колен – и промокли до нитки. А потом мы залезли на дерево, и сосали кубики замороженной «Рибены», и пели «По кругу» группы «Beach Boys» пронзительными высокими голосами, пока соседи не повысовывались из окон и не стали орать, чтобы мы, на хрен, заткнулись. Нам было весело.
А это лето… Да, это лето уже безнадежно испорчено. Я не могу потеряться в самозабвенных ребяческих играх – боюсь пропустить скрежет крышки почтового ящика. Я сижу где-то на краешке всякой игры, не включаясь в нее целиком, постоянно дергаюсь и срываюсь к двери – потом возвращаюсь, временно успокоившись, но заранее опасаясь следующей доставки почты. Днем мне приходится постоянно держаться настороже.
А по ночам я никак не могу заснуть, лежу рядом с Люпеном, тихонько сопящим у меня под боком, и раз за разом проигрываю в голове тот кошмарный момент, когда письма будет уже невозможно остановить, и родители узнают правду, повернутся ко мне – сломленной, оцепеневшей от ужаса – и скажут:
– Джоанна, что ты наделала? Что ты сделала с нами, Джоанна?
Что я наделала? И что делать теперь, чтобы это исправить?
На самом деле мне кажется, я потихоньку схожу с ума. Я считаю себя предательницей. Я предала свою семью. Мне физически плохо и страшно от мысли, что из-за меня наша и так-то весьма небогатая и неустойчивая семья – с бледным призраком вместо мамы и папой, непризнанной рок-звездой, – окончательно скатится в нищету и погибнет. У меня кипит мозг. Кровь бурлит адреналином. Его слишком много – я в нем тону, меня от него мутит. У меня постоянное ощущение, что Апокалипсис вот-вот постучит в нашу дверь, буквально через полминуты.
Эти адреналиновые приливы только усугубляют буйство гормонов – вот такое печальное, сумрачное созревание. Точно так же, как тестостерон и эстроген создавали новые нейронные связи, когда мне было двенадцать, теперь, в четырнадцать лет, адреналин выжигает еще одну сеть – еще одну карту – эстакады, летящие над, и тоннели, идущие под уже существующими дорожками, – потайные укрытия, куда можно забиться испуганным мыслям, и скоростные отрезки, где мысли будут перемещаться еще быстрее. Все быстрее и быстрее. Подгоняемые страхом, мои мысли несутся вскачь – лихорадочным, спотыкающимся галопом, – и, кажется, не остановятся никогда. Иногда я боюсь, что они меня просто затопчут.
Я сижу вместе со всеми в гостиной, слушаю, как родители обсуждают разнообразные планы на будущее – поменять заднюю дверь, съездить к папиным братьям в Уэльс, – и думаю: «Когда придет это письмо в плотном коричневатом конверте, у нас уже ничего не получится. Мы переедем в ночлежку и будем жарить крыс на огарке свечи, и все это из-за меня».
Из-за адреналина я становлюсь дерганой и беспокойной. Вечно сжимаю кулаки. Скриплю зубами во сне.
Даже теперь, по прошествии стольких лет, я всегда безошибочно узнаю тех, кому в юности довелось пережить эти приступы страха, – других таких же, как я, детей, выросших в нестабильных условиях, когда кажется, что земля рушится под ногами и тебе не на что опереться. Эти дети сидят в темноте, и не могут уснуть, и представляют себе пожар, в котором горит вся семья, и надо решить – надо решить – надо решить, – кого первым спасать из огня и от будущего. Дети, выросшие на кортизоле. Дети, которые думают слишком быстро.
«Наверное, так себя чувствует человек, укушенный радиоактивным пауком», – угрюмо размышляю я на второй месяц своего внутреннего раздрая. У меня ощущение, что я становлюсь насекомым. С блестящими черными глазами. Из-за адреналина у меня постоянно расширены зрачки, как у закоренелого наркомана.
Я кое-что рассказала Крисси – о моих неуправляемых страхах, – и он советует мне почитать «Превращение» Кафки (Bantam Classics, 1972). Я читаю две первые главы, и мне становится так жутко, что я выношу книгу на лестницу, лишь бы не держать ее в комнате. Меня пугает сама мысль о возможности превращения во что-то другое.
Безусловно, такие страдания не должны пройти даром. Наверняка кто-то ведет подсчет всех разов, когда мое сердце едва не выпрыгивает из груди, словно бьющиеся в судорогах часы, – когда я тону в море адреналина, не говоря никому ни слова. Я усвою урок, преподанный мне страхом: когда мне будет плохо, я никому ничего не скажу. Никогда не признаюсь в своей слабости. Такие признания ничего не дают. От них становится еще хуже.
Известная британская феминистка Кейтлин Моран делится собственным опытом и с неподражаемым юмором рассказывает, каково это – быть женщиной в наши дни. Подростковые открытия, первая любовь, карьера, роды, аборты, материнство, пластические операции и «убийственные» стандарты красоты – Кейтлин Моран шокирующе откровенна и безжалостна в своих оценках. В книге, немедленно ставшей бестселлером, она потешается над собственными несовершенствами и высмеивает стереотипы современного общества в отношении «женского вопроса».
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
Жюльетта родилась сиять – так говорил ее отец. Это он показал ей мир музыки, вместе они выступали в маленьком оркестре и были любимцами публики, с ним она впервые запела. Но его внезапная смерть все бесповоротно изменила. Теперь ей одной приходится отвечать за маленькую сестру Миа и зарабатывать на жизнь – ведь старший брат Луи ушел из дома сразу же после похорон, обрушив на мать поток проклятий: чудо, что сердце отца не разбилось раньше, ведь она всегда заботилась только о себе. Жюльетта старается не думать о матери плохо и делать для семьи все возможное, пока однажды не случается ужасная трагедия – Миа погибает после странной продолжительной болезни.
«Рыбы» – роман, в котором темная фантазия сталкивается с еще более темной реальностью. «Вопрос не в том, что такое любовь, а в том, действительно ли я ищу именно ее?» – говорит Люси, главная героиня романа Мелиссы Бродер. Ее многолетний роман заканчивается крахом, и Люси перебирается в Калифорнию. Формально – присматривать за собакой уехавшей в отпуск сестры и дописывать диссертацию. На деле – переживать разочарование. Чтобы разобраться в себе, Люси прибегает к групповой терапии, пытается познакомиться в Тиндере.