Стать чернокнижником - [5]
— Так что ты видел, Секенре?
Я рассказал ему.
Он снова замолчал.
— Не понимаю, — сказал я. — Это же ничего не означало. Я сделал что-то не так?
И тут он заговорил со мной ласково, как в старые времена, когда я был совсем маленьким:
— Нет, преданное дитя, ты ни в чем не ошибся. Помни, что видение твоей жизни продолжается столько же, сколько и сама жизнь. И, как и сама жизнь, видение это есть загадка, лабиринт со множеством поворотов, где многое внезапно открывается, а многое навсегда остается скрытым. Чем дольше ты проживешь, тем больше ты поймешь из того, что видел этой ночью. Каждый новый кусочек большой мозаики меняет значение всего, что было прежде, и ты ближе и ближе подходишь к истине. Но никогда не достигаешь места своего назначения, никогда не добираешься туда окончательно.
От холода, сырости и потрясения у меня началась лихорадка. Я пролежал больным неделю; иногда бредил, иногда мне снилось, что у моей кровати стоит фигура в маске из моего видения — та, что стояла босыми ногами на глади черных вод, пока вокруг потрескивали засохшие тростники. Иногда на восходе солнца она снимала маску, и тогда на меня вопила цапля, а затем взмывала вверх, хлопая крыльями. Иногда под маской оказывался мой отец. Он приходил ко мне каждый день на заре, клал руку на лоб, произносил слова, которых я не мог разобрать, и заставлял меня выпить сладкий сироп.
После того как лихорадка прошла, отца я видел мало. Он постоянно был в своей мастерской, где всегда запирался, с шумом задвигая щеколду. Нам с Хамакиной оставалось самим заботиться о себе. Иногда нам было непросто найти еду. Мы старались соорудить что-нибудь на продажу из остатков геватов, которые делала мать, но чаще всего у нас почти ничего не выходило.
А из мастерской отца доносился гром и сверкали молнии. Дом весь дрожал. Иногда разносился невероятно противный запах, и мы с сестрой не ночевали дома — уходили на крыши, где спали городские попрошайки, несмотря на то что там было опасно. А однажды, когда я притаился возле двери мастерской, весь перепуганный, едва сдерживая слезы, то услышал, как отец говорит, а отвечает ему множество голосов, неотчетливых и доносящихся издалека. Один из них напомнил мне голос матери. Все голоса были испуганны, они умоляли, лепетали, дрожали…
Иногда я задумывался о том, куда ушла мать, и старался утешить Хамакину. Но при всем ужасе, который я испытывал, мне было совершенно ясно, что случилось с мамой. И этого я не мог сказать сестре.
Мне было не к кому обратиться, потому что теперь отец стал самым страшным из черных магов города, и даже жрецы не осмеливались разгневать его. В нашем доме то и дело собирались демоны воздуха и демоны реки. Я слышал, как они царапаются, волоча по полу крылья и хвосты, — в такие моменты мы с сестрой жались друг к другу в нашей комнате или же убегали на крышу.
Люди отворачивались, завидя нас на улице, делали разные жесты и плевались. А потом отец пришел ко мне; он двигался медленно, словно это причиняло ему боль, как дряхлому старику. Он усадил меня за кухонный стол и долго смотрел мне в глаза, Было видно, что он недавно плакал. И я боялся отвести взгляд.
— Секенре, — сказал он совсем тихо, — ты все еще любишь своего отца?
Я не смог ему ответить.
— Ты должен понимать, что я тебя очень люблю, — сказал он, — и всегда буду любить, что бы ни случилось. Я желаю тебе счастья. Я хочу, чтобы ты добился успеха в жизни. Женись на хорошей девушке. Я не хочу, чтобы ты стал тем, чем стал я. Дружи со всеми. Не имей врагов. Ни к кому не питай ненависти.
— Но… как?
Он крепко взял меня за руку:
— Пойдем. Прямо сейчас.
Мне было очень страшно, но я пошел.
Когда отец появился в городе, таща меня за собой, там началась почти что паника. Отец двигался все так же странно, а спина его под мантией чернокнижника вся извивалась и шла волнами, как будто у змеи, с трудом пытающейся вышагивать на слабых ногах.
Люди вскрикивали и убегали, когда мы проходили мимо. Женщины подхватывали на руки малышей. Двое жрецов скрестили посохи, сделав знамение против нас. Но отец на все это не обращал внимания.
Мы пришли на улицу, застроенную хорошими домами. Из окон верхних этажей на нас потрясенно смотрели чьи-то лица. Затем отец провел меня между домами, но туннелю, и мы оказались на заднем дворе одного из особняков. Он постучал в дверь. Показался старик — судя по одеянию, человек ученый. Он лишь ахнул и осенил себя знамением, чтобы оградиться от зла. Отец толкнул меня в дом.
— Научи моего сына тому, что знаешь, — сказал он старику. — Я хорошо тебе заплачу.
Так я и попал в ученики к Велахроносу — историку, писцу и поэту. Я уже знал буквы, но он научил меня писать красиво, с завитками, прекрасными разноцветными чернилами. Потом он выучил меня кое-чему из истории нашего города, реки и богов. Я часами сидел с ним, помогая переписывать старинные книги.
Отец явно желал, чтобы я выучился, и был уважаем жителями города, и жил хотя бы в скромном достатке, как Велахронос. По этому поводу старик однажды заметил: «Ученые редко бывают богаты, но редко и бедствуют».
Но моей сестре никакого внимания не уделялось. Однажды, вернувшись домой после уроков, я увидел отца возле мастерской и спросил его:
Чокнутый Люк Брэдли с первого класса был грозой всех окрестных мальчишек, и Дэвид, боялся его не меньше прочих.Однажды Люк потащил его вместе с братом в старый форт — поглазеть на мертвого мальчика в картонной коробке. И тогда поводов для страха у Дэвида прибавилось, ведь мальчик оказался не совсем мертвый… хотя назвать его живым ни у кого язык не повернулся бы.
Эта книга о магии. Подлинной магии, вошедшей в плоть и кровь человека, который меньше всего на свете хотел бы быть колдуном. Леденящие кровь превращения, заклинания и битвы становятся вехами, отмечающими Путь Познания, посвящения в волшебство. Швайцер — уникальный фантаст, сумевший доказать, что жанр фэнтези, вопреки расхожему мнению, далеко не исчерпан, и его «Маска чародея» по праву считается одной из лучших книг последнего десятилетия.
У любого из нас бывают дни, когда окружающий мир кажется невыносимым, хочется запереться у себя в комнате и не выходить. Мысль о том, что слой дерева и штукатурки толщиной в фут способен защитить от проблем — иллюзия, но иллюзия утешительная, и она находит отклик.В человеке, не желающем выходить из замкнутого пространства, есть нечто интригующее, как и в предположении, что зло можно удержать на безопасном расстоянии простыми средствами вроде музыки или клейкой ленты. Предлагаемый рассказ представляет собой жуткую вариацию на данную тему.
Когда-то, Эрик Шоу и Роберт Тиллингаст, сами того не желая, приоткрыли врата, через которые вернулись Древние. Теперь, когда пришествие Древних состоялось, Тиллингаст снова призвал Эрика, дабы завершить ритуал, начатый тридцать лет назад…
На узких улочках Александрии археолог Дэвид встречает своего старого учителя, который пропал четверть века назад...
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.
Ламли давно считался мастером «мифов Ктулху», поджанра, сформировавшегося под влиянием работ Лавкрафта, но только в 1986 году, оставив карьеру военного, писатель выпустил новаторский роман ужасов «Некроскоп» о Гарри Кифе, человеке, умеющем говорить с мертвыми, и в одночасье стал знаменитым. Двадцать лет спустя «Subterranean Press» осуществило переиздание этой книги в роскошном оформлении со множеством иллюстраций Боба Эгглтона.«Невозможно отрицать влияние Лавкрафта на мою „Порчу“, — признается автор, — потому что лавкрафтовские Морские Существа, так замечательно изображенные в его повести „Морок над Инсмутом“ („Shadow Over Innsmouth“) и мелькающие в других произведениях, всегда очаровывали меня.
Красавица и чудовище — сюжет старый как мир, но не перестающий волновать сердца. В мире женских грез водятся не только принцы на белых конях, но, к примеру, водоплавающие принцы, перепончатокрылые принцы, принцы-оборотни, принцы-демоны, принцы-горгульи и еще много-много всяких принцев, на любой вкус. В этой антологии собраны чудесные любовные истории, принадлежащие перу таких мастеров мистической прозы, как Келли Армстронг, Джанин Фрост, Мария Снайдер, Рейчел Кейн, Дина Джеймс и других.
Повесть из цикла "Хроники Черного отряда". Действие происходит между первым и вторым романом цикла. Госпоже нужен капитан повстанцев Стремнина Эльба до того, как превратится в Белую Розу.
Крестоманси — сильнейший из чародеев, которого правительство уполномочило следить за использованием волшебства. Но на самом деле все, конечно, не так просто… В мире Тира ему пришлось уладить дела между сонмом местных богов и Мудрецом-Ниспровергателем.