Старый Петербург: Адмиралтейский остров: Сад трудящихся - [17]

Мы уже указали на главные особенности адмиралтейского здания, на его центральную часть, на умение сохранить план покоем и изящно разработать стены, но в самом Адмиралтействе, внутри его, является такая масса деталей, что для изучения их нужна не одна особенная монография. Считаем уместным здесь обратить внимание на главную лестницу Адмиралтейства с колоссальнейшими статуями при входе: Афины-Паллады и Геркулеса — впечатление, которое производит эта лестница, более чем колоссальное — масса света, широта входа, легкий подъем вполне соответствует парадному входу в Адмиралтейскую залу, в которой должен был заседать высший морской орган. Точно так же хороша и красива и эта зала Адмиралтейского совета: ее устройство, украшения, колонны, плафон, барельефы, все, конечно, в стиле Empire, но когда вы не рассматриваете каждую деталь отдельно, когда вы не обращаете внимания, что капитель колонны коринфского ордена, что украшение на де сю де портах вполне Александровскою времени, так вот, когда вы просто входите в эту торжественную, роскошную залу, то вполне способны пережить те моменты, когда в Адмиралтейском совете председательствовал сам Петр, а рядом с ним сидел «великий адмиралтеец» граф Апраксин. И зала эта, несмотря на стиль совсем иной эпохи, сохраняет впечатление Петровской эпохи.

Из других деталей обратить внимание нужно на распланировку и украшение окон — это пример типического, строго продуманного окна стиля Empire: выделение окон второго этажа, устройство у них довольно большого наличника и балюстрады и совершенно простые окна первого этажа, украшением их служат лишь головки в замке и несколько более широкие, чем высокие, обведенные особой рамкою окна третьего этажа. Нельзя найти лучшего примера образца, как устроить окна в стиле Empire.

Если от здания, от его внешнего вида, от его архитектуры мы перешли или, вернее, пожелали бы перейти к истории учреждения, обитавшего в этом здании, то мы сейчас не смогли бы удовлетворить любопытство, ответить на ряд вопросов, естественно возникающих в уме. Невозможность ответа вполне понятна: ведь до сих пор вся наша история и в частности история наших учреждений рассматривалась лишь с одной точки зрения, — с точки зрения, которой наиболее приличествует наименование «патриотической». Все у нас обстояло великолепно и чем дальше, тем это великолепие увеличивалось и увеличивалось. Темные стороны нашей действительности скрывались, критика не разрешалась, и в результате мы не обращали внимания на нашу «патриотическую» историю и пробавлялись рядом более или менее пикантных анекдотов. Теперь только наступает пора разработки архивов, является возможность высказываться свободно, не эзоповским языком, отбросить анекдоты и перейти к фактам...

А этих фактов в прошлом нашего Адмиралтейства, нашего управления флотом будет безусловно гораздо больше мрачных, чем светлых[84].

Положим, в Адмиралтействе помещается одно из таких учреждений, к которому, по его просветительному значению, могло бы не касаться только что приведенное замечание — мы подразумеваем «Морской музей»[85], — но и он не мог избегнуть общего влияния, он точно так же рисовал картину нашего благополучия, он старался выставить на первый план все яркое, все блестящее... Но, конечно, коллекции, собранные этим учреждением, имеют громадное значение и должны изучаться каждым, кто интересуется морским делом России.

Выше мы уже указали на причины возникновения Адмиралтейской площади — это был гласис устроенной Адмиралтейской крепости, но гласис крепостей по инженерным законам простирался на 300 сажен, на это расстояние около крепости не разрешалось возводить построек; гласис Адмиралтейской крепости разрешили несколько меньше, он равнялся всего-навсего 80 саженям, в чем можно легко убедиться, смерив расстояние от Адмиралтейства до линии домов по современному плану. Уменьшение расстояния гласиса понятно: на серьезное стратегическое значение Адмиралтейской крепости не обращали внимания даже в первые дни ее существования, в этой крепости все видели одну только декорацию, и понятно поэтому, что не слишком строго придерживались требований военных законов. Обыватель, как и должно было ожидать, делал попытки захватить себе местечко и построиться, но крутые меры, предпринятые Петром Великим с самого начала, удержали обывателя от построек, и Адмиралтейская площадь сохраняла свой вид громадной обширной площади. Конечно, она была не мощена, и весною и осенью это было непролазное болото, зимой никто на пей не чистил снега, проезд был тяжел от сугробов, а летом эта площадь кое-где зарастала травою, но на большей части своего пространства представляла, как любил выражаться петербуржец, «Петербургскую Сахару», по которой порывы ветра поднимали целые облака пыли. К 16 апреля 1721 года относится первое мероприятие по урегулированию площади, состоялось повеление «рассадить деревья по большой перспективной дороге, идущей от Адмиралтейства»[86]. Большая перспективная дорога это — современный Невский проспект, который вовсе не был все время главной улицею столицы, а просто-напросто дорогой, соединяющей Адмиралтейство со старою Новгородской дорогой, чтобы было удобнее перевозить доставляемые к Адмиралтейству грузы из центра России. Так вот в 1721 году определилось современное положение Невского проспекта, но это была не улица, обстроенная домами, а дорога, обсаженная березами. Ниже мы скажем более подробно о метаморфозе, происшедшей с перспективной дорогой, превратившей ее в лучшую улицу, и приведем план того времени, пока удовлетворимся указанием, что в 1721 году Адмиралтейская площадь разделилась на две неравные величины. Эго проведение аллеи послужило к очередному очищению Адмиралтейской площади от строений, обыватель снова застроился, и 24 октября 1721 года