Старый патагонский экспресс - [8]

— Только не политика, — осмелился вставить я. — Она слишком грязная.

— Это все так говорят, но они ошибаются. Я уже читала Маркса. Маркс — тоже буддист.

Она что, издевается? Я сказал:

— В Марксе не больше буддизма, чем в этой кружке пива. Но в любом случае мне казалось, что мы говорили о политике. Она предполагает совершенно противоположный образ мыслей: эгоистичный, узколобый, лживый. Она полна недомолвок и полуправды. Если буддизм и может повлиять на политику, то разве что где-нибудь в Бирме, потому что…

— Взгляните на это, — она кивнула на свои сумки с орехами. — Я не просто вегетарианка, а веганка, то есть ем только сырые продукты и отказалась даже от молока. Возможно, вы правы, когда говорите, что политики все делают неправильно. Люди вообще все делают неправильно. Они едят трупы животных. Они смакуют трупы животных. Да вот, сами посмотрите! — Она махнула рукой в сторону толстухи, все еще поедавшей батончик (или это был уже другой батончик?). — Они же убивают себя сами и даже не догадываются об этом! Они травят себя табачным дымом. В этом вагоне можно топор вешать!

— Я тоже здесь курил, — напомнил я.

— Это убивает мои глаза!

— Вы отказались от молока. И от всех молочных продуктов тоже?

— Точно.

— И даже от сыра? Сыр совсем не так плох. И вам в любом случае необходим кальций.

— Кальций я получаю из кешью, — заявила она. Я почему-то не очень в это поверил. — А молоко в любом виде превращается в слизь. Это самый богатый слизью продукт!

— Да что вы говорите!

— Раньше я изводила каждый день по упаковке бумажных платочков.

— Упаковка? Да, это много.

— И все из-за молока. От него вырабатывается слизь, — продолжала она. — Вы не поверите, как у меня текло из носа!

— Так значит, вот почему у людей течет из носа? Из-за молока?

— Да! — выпалила она.

Я честно прикинул, насколько ее слова могут быть правдивы. Так, у людей, которые пьют молоко, течет из носа. Младенцы питаются молоком. Соответственно, у детей должно течь из носа. И действительно, у детей всегда течет из носа! И все равно это казалось мне сомнительным доводом. В конце концов, из носа течет у всех людей. Кроме нее, судя по всему.

— А еще от молочных продуктов болит голова!

— Вы хотите сказать, что от молока у вас болит голова?

— Точно. Вот как вчера. Моя сестра знает, что я вегетарианка. И она приготовила для меня баклажаны с пармезаном. Она же не знала, что я веганка и не ем молочное. Я как посмотрела на эти баклажаны с сыром, так сразу поняла, что мне будет от них плохо. Но она потратила на них кучу денег и стояла у плиты целый день — так что же прикажете мне делать? Самое смешное было то, что мне понравился их вкус! Черт, как же мне потом поплохело! А из носа открылась настоящая течь!

Я сообщил ей, что в своей автобиографии махатма Ганди рассуждает о том, как мясо будит в людях похоть. И тем не менее сам он женился в возрасте тринадцати лет, когда большинству американских подростков гораздо интереснее гонять мяч или читать комиксы, хотя и был вегетарианцем.

— Но ведь это же не было настоящей женитьбой! — не поверила Венди. — Это, наверное, была просто какая-то индийская церемония.

— Они обручились еще в семилетнем возрасте. Свадьба как бы закрепила деловое соглашение между семьями. Им обоим было по тринадцать лет, и он оттрахал ее на славу — хотя я не совсем уверен, что это описание подходит тому, как махатма Ганди занимался любовью.

Венди надолго задумалась. Я же решил сделать еще одну попытку. И поинтересовался, не замечала ли она у себя снижение сексуальной возбудимости с тех пор, как стала веганкой?

— Ну, у меня часто бывает бессонница, — начала она перечислять свои недомогания. — И тошнота — я имею в виду, когда меня по-настоящему рвет. И еще я часто выхожу из себя. По-моему, это из-за мяса люди такие покорные и вялые.

— Но как же насчет сексуальной тяги? Желания, похоти — не знаю, как еще ее вам описать?

— А, вы говорите о сексе? Он не должен быть жестоким! Он должен быть нежным и красивым. Это такая тихая штука.

Наверное, это если ты веган или веганка, подумал я. Бедолага все еще барахталась в тенетах своей детской морали.

— Я теперь гораздо лучше разбираюсь в своем теле… Я отлично познала свое тело… Эй, я даже могу определить, когда меняется уровень сахара у меня в крови! Я это чувствую: как он растет или понижается, вот! Когда ем те или другие продукты.

Я спросил, приходилось ли ей когда-нибудь всерьез заболеть. Она отвечала, что никогда ничем не болела. Неужели она так ни разу ничем не заразилась?

Ее ответ поверг меня в шок:

— Я вообще не верю в микробов!

Потрясающе. Но я все же уточнил:

— То есть вы хотите сказать, что не верите в существование микробов? И то, что мы видим под микроскопом, — все лишь оптический обман зрения? Какая-то пыль, царапины на стекле — что-то в этом роде?

— Я не верю, что от микробов можно заболеть. Потому что микробы — это тоже живые существа. А живые существа не могут причинять кому-то вред, вот!

— Ну да, как тараканы и блохи, — сказал я. — Такие милые дружелюбные малютки, не так ли?

— Вы болеете не из-за микробов, — стояла на своем Венди. — Вы болеете из-за неправильной пищи! Плохая пища ослабляет ваши органы, и вам становится плохо! Это ваши органы делают вас больным! Ваше сердце, ваш кишечник!