Старый моряк. Хороший тон. Весельчак - [9]

Мистер Джобсон покачал головой и, медленно доев свой завтрак, вытер рот носовым платком и пошел в лавку.

— Я думаю, что все это недурно, — сказала мистрисс Джобсон, глядя ему вслед. — Но он уж слишком серьезно берется за все.

— Вчера утром он пять раз мыл руки, — сказала Доротея, только что явившаяся из лавки к завтраку, — и заставлял покупателей ожидать, пока он это делал.

— Я не могу вынести забот об этих холодных купаниях, — сказала мать. — Я убеждена, что гораздо больше возни опорожнять лохань, чем наполнять. И так уже достаточно работы в доме.

— Слишком много! — пробормотал Берт недовольным тоном.

— Я хотела бы, чтобы он оставил меня в покое, — сказала Глэдис. — Мне противно есть, когда он следит за каждым куском.

Всю эту воркотню мистер Джобсон не слышал, тем более, что в виду значительных улучшений в его костюме и манерах, решено было строго избегать малейших проявлений неудовольствия. Даже тогда, когда он, удовлетворенный своим видом, принялся за мистрисс Джобсон, эта почтенная женщина не жаловалась. До сих пор яркость ее костюмов и размер шляпок сглаживали недостатки ее фигуры и походки, но мистер Джобсон, зараженный новыми идеями, отказался принимать во внимание эти обстоятельства. Он отправился за покупками с Доротеей; и в следующее воскресенье, когда мистрисс Джобсон вышла с ним подышать свежим воздухом, она была в ботинках на высоких каблуках и с невероятно острыми носками. И кофточка, исчезнувшая лет 10 тому назад из обихода, была извлечена из недр сундука и освежена; и шляпа, претендовавшая на новую моду, дополняла эффектный вид мистрисс Джобсон.

— Ты великолепно выглядишь, мама, — сказала Глэдис, присутствовавшая при их уходе на прогулку.

— Я не чувствую себя великолепно, — сказала мистрисс Джобсон своему мужу. — От этих узких сапог меня бросает в жар.

— Твой обыкновенный размер, — спокойно возразил мистер Джобсон, глядя через улицу.

— А платье кажется мне немного узким, — продолжала жена.

Мистер Джобсон посмотрел на нее критически.

— Может быть следовало бы выпустить на четверть дюйма, — сказал он заботливо. — Это очень удобный костюм, такого изящного у тебя давно не было, мать. Я надеюсь, что у девочек будут такие же хорошие фигуры.

Его жена слабо улыбнулась и, после небольшой передышки, отправилась молча дальше. Все усиливавшаяся краснота ее лица свидетельствовала о приближавшемся кризисе.

— Я чувствую себя ужасно, — сказала она, прижимая руку к боку. — Мне ужасно нехорошо.

— Ты скоро к этому привыкнешь, — ответил ласково мистер Джобсон. — Посмотри на меня, я чувствовал себя так же, как и ты, сначала, а теперь ни за что бы не вернулся к старому — ни за что. Ты потом полюбишь эти сапоги.

— Если бы только я могла их снять, я бы их еще больше полюбила, — задыхаясь, сказала ему жена: — я задыхаюсь.

— Ты прекрасно выглядишь, — заявил мистер Джабсон в ответ.

Мистрисс Джобсон попробовала еще раз улыбнуться, но неудачно. Она сжала губы и продолжала молча страдать. Мистер Джобсон мило болтал и не обращал на нее никакого внимания. Пройдя две мили от дома, она остановилась и пристально на него посмотрела.

— Если я не сниму этих сапог, Альф, я останусь беспомощной калекой на всю жизнь, — пробормотала она. — У меня уже три раза подвернулась нога.

— Но, ведь, не можешь же ты их снять здесь, — сказал мистер Джобсон испуганным тоном. — Подумай, на что это будет похоже!

Она облокотилась на железную решетку дома, чтобы передохнуть между тем, как мистер Джобсон оглядывался во все стороны в поисках кэба. Кэб подъехал как раз вовремя, чтобы предотвратить скандал, который несомненно произошел бы, если бы мистрисс Джобсон стала снимать ботинки на улице.

— Ну, слава Богу, — с облегчением вздохнула она, с трудом влезая в экипаж, — не стоит их развязывать, Альф, разрежь шнурки и сними поскорее.

Они приехали домой, причем ботинки помещались на переднем сидении. Мистер Джобсон вышел первым и постучал в дверь; как только она открылась, мистрисс Джобсон с быстротою молнии бросилась в нее с ботинками в руках. Но не успела она добежать до двери, как с другой стороны кэба неожиданно вынырнул мистер Фолей, который имел дьявольскую привычку появляться всегда там, где его меньше всего ждали.

— Вы гребли? — спросил он.

Мистрисс Джобсон, чувствуя себя, наконец, в безопасности, немного подтянулась и, держа сапоги в руках, посмотрела на него с величайшим презрением.

— Я видел, как вы спускались в них по дороге, — продолжал невозмутимо мистер Фолей, — и я говорил себе, что все на свете имеет границы, но вы в своей гордости зашли слишком далеко. Неужели, она думает, что может втиснуть в эти маленькие игрушечные сапожки свои…

Дверь с треском захлопнулась перед его носом. Они остались вдвоем с мистером Джобсоном, обмениваясь улыбками.

Мистер Джобсон подмигнул:

— Бьюсь об заклад на пол-доллара, что в будущее воскресенье меня будут просить, чтобы я не надевал больше их нового костюма, — сказал он хриплым шепотом.

Мистер Фолей покачал отрицательно головой.

— Не желаю держать с вами пари, — ответил он. — Сколько раз в жизни я не держал с вами пари, Альф, — я не помню случая, чтобы хоть раз мне удалось выиграть…