Старый дом - [151]

Вот почему, услышав за спиной дребезжащий голос жены, Самсонов пуще того взъярился:

— И ты-ы! Убирайся отсюда…

Прижав костлявые руки к плоской, высохшей груди, Авдотья не сводила с мужа скорбного, усталого взгляда.

— Людей бы постыдился, Гирой…

Самсонов схватил ее за плечо и толкнул. Авдотья неприметной тенью скрылась за дверью.

Гости заспешили, начали собираться. Самсонов посмотрел на них непонимающими глазами, стал совать им в руки недопитые стаканы.

— Погодите… как же так, Харитон Андреич? Я вас… со всем уважением… Из-за бабы все, не стоит внимания. Посидели бы еще.

— Что-то вино твое не по нас! — отводя дрожащую руку хозяина, резко сказал Кудрин. — До свиданья, Самсонов. Смотри, в другой раз как бы не рассориться нам с тобой!

Провожать гостей Самсонов все-таки вышел за ворота. Васька Лешак подмигнул ему из кабины, провел ребром ладони по горлу: дескать, пребольшое тебе спасибо, наелся во как! Самсонов по-бычьи покосился на него и сплюнул под ноги. Он простоял у ворот, пока не улегся бурый лисий хвост пыли, вздыбившийся вслед машине. Когда же машина скрылась в дальней лощине, в бессильной ярости сжал кулаки: "Хороши вы спиной, нежели передом! Скатертью дорожка! Сила ваша, иначе нога ваша не ступила бы в мой двор!.. Против воли приходится руки лизать… Эхма, собачья жизнь!"

Он вошел во двор, на глаза ему попался пестрый котенок, который, забыв обо всем на свете, подкрадывался к трепыхавшему на ветерке гусиному перышку. Свирепый пинок хозяйского сапога отбросил бедного охотника на несколько саженей… Войдя в дом, Самсонов потоптался возле стола, затем слил самогон из стаканов в графин. Остатки из Васькиного стакана вначале хотел выплеснуть в помойное ведро, но, раздумав, слил в тот же графин: кто знает, может, завтра зайдет нужный человек, а добро — оно всегда не лишнее, пригодится. У Авдотьи на этот раз кумышка удалась, настоена на табаке. А самогон на табачном настое приобретает удивительное свойство оглушать человека, он становится мягче воска, и лепи из него, что твоей душе угодно…

Съехав в лощину, Кудрин велел Васе остановить машину. Секретарь бригадной парторганизации, подавая руку на прощание, смущенно пробормотал: "Черт, этот Самсонов… А я представлял его вполне культурным…" Кудрин переглянулся с Васей, и оба безудержно расхохотались. Секретарь не выдержал, тоже засмеялся:

— Как говорится, хватанули шилом масла! Подарили топорище от потерянного топора! Ну, Самсонов, выкинул номер…

Вася состроил очень серьезное лицо и с чувством исполненного долга заметил:

— Кто как, а я заправился правильно! Непривычен уезжать из гостей с пустым баком… Мамаша меня с детства уму-разуму учила, мол, не обжирайся у чужих, а то, смотри, мать помрет. А мне что-то неохота за столом ложки считать!

Кудрин задумчиво протянул:

— Много еще у людей в умах всякой чертовщины. Пережитки всякие, поверья-суеверья… Со стороны посмотреть — вроде все как у людей, все в положенных рамках: газеты почитывают, радио слушают, о спутниках знают, а копни человека поглубже, о-го-го! сколько всяких нечистых сидит в нем! Старое с новым присоседилось, да так, что с кондачка не сразу разберешь, где одно, а где другое. Срослись пуповинами… Возьмите того же Самсонова. На собрании он, слышали, выступал почище какого-нибудь лектора, в доме у него, как в аптеке, кругом под лак! А довелись ненароком наступить ему на хвост, он тут же ощетинится, зубки покажет: не смей, дескать, не трожь, это мое! Формально он колхозник, не придерешься, а внутри у него прочно сидит единоличник, попробуй, вырви его оттуда клещами! Да-а, нешуточное это дело…

По пути домой Кудрин поинтересовался:

— Говоришь, дочка Самсонова замужем за Кабышевым?

— Точно, за Кабышевым. Два года, как поженились. Повезло человеку, все равно что слепому петуху подсыпали гороху: жена учительница, хорошую деньгу огребает… С такой жить можно: напоит, накормит да еще рядышком уложит!..

Васька Лешак еще некоторое время продолжал рассуждать, а Кудрин думал о своем: "Да-а, далеко пустил корни этот Самсонов, попробуй, выдерни их! Неизвестно, с какой стороны подступиться… Сам числится в колхозе, дочка учительствует, зять колхозный механик. Все законно… Да, он себе на уме, не станет палить из обреза, как в тридцатых годах кулаки… Конечно, будь его воля, съел бы нас со всеми потрохами. Интересно узнать, какие у них отношения с зятем?"

Почуяв чужого, лохматая овчарка пулей вылетела из конуры и кинулась навстречу непрошеному гостю. Проволока, к которой был прицеплен бегунок, с тугим звоном потянула собаку назад. Овчарка вздыбилась на задние ноги, задыхаясь в тугом ошейнике, глухо зарычала, оголив желтые клыки.

На лай собаки Зоя метнулась к окну, раздвинув занавеску, осторожно выглянула во двор. Двор был пуст, однако овчарка продолжала метаться по проволоке. "Кого носит шайтан? На своих не стала бы лаять… С тех пор как Олексана выбрали в правление, покоя нет, без конца ходят…"

Она второпях накинула платок и вышла на крыльцо. За воротами кто-то стоял, в подворотне виднелись запыленные сапоги.

— Лусьтро, пшел! — прикрикнула Зоя на собаку. Зверь притих, не спуская с чужого человека злобного взгляда, шерсть на загривке угрожающе щетинилась.