Старые истории - [35]

На станцию пришел состав с продовольствием, в одном или нескольких вагонах были яйца. По распоряжению руководства Викжеля эти вагоны несколько дней продержали нераспечатанными, а потом, когда яйца испортились, их вывалили прямо на станции. Мерзкий, удушливый запах полз по улицам города.

Водопровод соединился с канализацией — началась холера.

По указанию руководителей повстанческого движения и, думаю, не без участия этих «тихих» граждан, которые сидели сейчас передо мной, реакционно настроенные казаки, которые наряду с сельским хозяйством занимались рыбной ловлей, недосаливали пойманную рыбу и баржами отправляли ее в верховья Дона и Кубани. Там ее выбрасывали в воду. Тухлая рыба, губя все живое, плыла вниз по течению, вызывая естественный гнев и возмущение в приречных селах и казачьих станицах.

Я решил принять условия игры Ухтомского, они вполне устраивали меня для выполнения того плана, который начинал складываться в уме.

— Дело в том, что я отдал распоряжение ускорить передвижение Конармии. Она вот-вот будет здесь. Но, думаю, мы не будем дожидаться ее прихода. У меня есть предложение: написать обращение к повстанцам. Примерно такого содержания: в связи с тем, что руководство Северным Кавказом — а это, если я вас правильно понял, основная причина восстания — меняется и вместо фронта образуется округ, мы — то есть вы, — как руководители движения, считаем, что можно обойтись без кровопролития, а все спорные вопросы решить коллективно на съезде. Можно предложить такой порядок: от тысячи повстанцев выбрать по одному делегату. Местом съезда можно назначить Ростов, — завершил я свою мысль.

— Казаки в Ростов не поедут, заподозрят неладное, — запротестовал Назаров.

— Не поедут, — поддержал его Ухтомский. — Лучше где-нибудь в большой станице, но в отдалении от города.

— Елизаветинская подойдет? — предложил я. — От нее до Ростова километров сорок пять.

— Годится, — в один голос согласились «руководители движения», и мы приступили к составлению обращения. Когда содержание его удовлетворило всех, мы поставили внизу три подписи: Ухтомский, Назаров, Буденный.

В назначенный день мы с Трушиным и Зеленским отправились в Елизаветинскую на съезд. Бывших военных руководителей повстанцев с собой не взяли — они бы только помешали, дискуссия с ними в наши планы не входила. Несколько раньше нас к заранее условленному месту встречи вышел эскадрон ВЧК. Но когда мы приехали в назначенный пункт, чекистов там не оказалось: потом выяснилось, что они заблудились в степи. Ничего не оставалось, как продолжать путь одним.

Приехали. Мамочка моя родная! Как же я об этом раньше-то не подумал, голова моя садовая! Шестьдесят три делегата? Какие там шестьдесят три — тысяч семь казаков, казачек, стариков и детей: с делегатами явились их семьи, родня, соседи, друзья, знакомые и знакомые знакомых — предстоящий съезд вызвал огромный интерес.

— Тю-ю, влипли, — сказал я Зеленскому.

— Эх, где наша не пропадала! — бодряческим голосом сказал наш лихой Петр Павлович. А Трушин ничего не сказал.

— Ну что, станичники, — крикнул я, поднимаясь в машине. — Небось не найдется у вас такой хаты, чтобы всем вместиться? Тогда поступим так. Вон видите курган? — махнул я рукой. — Мы въедем на него на машине, а вы собирайтесь вокруг.

Въехали мы на самую вершину, поджидаем станичников.

— Окружают, — затосковал вдруг Зеленский. А Трушин ничего не сказал.

На нас были надеты длинные плащи — погода в этот день была свежевата, да и ветерок, который постоянно и неутомимо гуляет по донским степям, задувал изрядно. Но нам грех было жаловаться: под плащами мы прятали гранаты и револьверы — живыми сдаваться не собирались.

Когда все подтянулись, я поднялся и как мог громче сказал (точнее было бы сказать — сымпровизировал, но что делать, это было еще одно оружие):

— Прежде чем начать работу съезда, я должен сообщить вам, что доложил Владимиру Ильичу Ленину о второй повстанческой волне, и товарищ Ленин приказал, чтобы ни одной капли трудовой крови пролито не было.

Народ зашумел. А я продолжал:

— Кто они, эти ваши руководители восстания? Князь и врангелевец. Что связывает вас с ними, что общего между вами, почему вы, люди труда, люди земли, на которой вам завоевана возможность свободно трудиться, позволили себя беспощадно обмануть людям, с которыми у вас нет ничего общего? Мы приехали сюда, к вам, с самыми мирными намерениями, а между тем могли бы вести себя и по-другому: ведь вы кто такие? В сущности, вы враги Советской власти!

Здесь я им подробно и честно изложил свою мысль о расквартировании Конармии по хуторам и о своем варианте бескровного обезглавливания восстания. Казаки опять зашумели, на этот раз с несколько иной интонацией: видимо, моя идея им не очень понравилась. А я тем временем продолжал:

— Враги Советской власти хотят задушить республику, а вы поддались на их провокацию и, вместо того чтобы крепить вашу, народную власть, позволили контрреволюции вашими же руками вести против государства, которое еще молодо и неопытно, экономическую борьбу, умножая разруху… Ладно уж, — отпустил я их душу на покаяние и небрежно взмахнул рукой. — Мы не оккупируем хутора, не будем наказывать виноватых; не будем никому мстить. Но все вы должны заняться мирным трудом.