Старые друзья - [97]

«Насмешливое мое счастье» едва ли не самое проникновенное произведение Малюгина. Оно занимает центральное место и в этой книге. Но пьесы, вошедшие в нее, объединены вовсе не одним только переплетом: в книге чувствуется живой интерес к людям большой судьбы, к тем, кто одушевлен, как говорил все тот же Чехов, «общей идеей» и всегда служит ей своими делами.

Так появились герои «Молодой России», и в первую очередь Чернышевский. Пусть в этой пьесе еще сохранились признаки биографической драматургии тех лет — схематизм, иллюстративность, она интересна как начало драматического повествования о любимых героях.

В ряду таких героев, на первый взгляд неожиданно, оказался Сент-Экзюпери. Неожиданно потому, что Малюгин — очень русский, он прирос душой к своей стране, истории, литературе. На самом деле и здесь сказалось внутреннее тяготение, особая симпатия и общность между писателем и героем. Вот, пожалуй, свойство, которое сближало Малюгина и с Чеховым и с Сент-Экзюпери: внутреннее изящество, интеллигентность в самом глубоком смысле этого слова.

Когда у нас появились книги французского писателя, Леонид Антонович зачитывался ими, любил в своей резковатой, тонкой манере говорить о «Маленьком принце» и «Планете людей». Ему были близки философия этих книг и тончайшие приемы художественной формы. Ему был бесконечно интересен сам Сент-Экзюпери, с его энергией, непоказным, прикрытым иронией героизмом, культом дружбы. Нет, не напрасно первая пьеса Малюгина называлась «Старые друзья», — есть в этом названии нечто выражающее жизненную позицию писателя, его представление о естественных человеческих отношениях.

Леонид Антонович Малюгин умер 20 января 1968 года после многолетней изнурительной болезни. Литература и театр потеряли талантливого драматурга и критика, друзья потеряли верного, сердечного, всегда правдивого друга. Удивительно прожил он последние годы своей жизни. Уже превозмогая мучительную болезнь, он написал «Насмешливое мое счастье» и «Жизнь Сент-Экзюпери», выпустил книгу «Театр начинается с литературы», подготовил к изданию сборник «Три повести о театре». За полтора месяца до смерти Малюгин опубликовал в журналах «Искусство кино» и «Наука и жизнь» сценарий «Сюжет для небольшого рассказа» и новые материалы к биографии А. П. Чехова. До последних дней он не прекращал работы над капитальным трудом всей своей жизни — книгой о Чехове, рукопись которой лежала на его письменном столе.

Что это — мужество, удесятеренное тем, что жить осталось недолго? Или стремление работой побороть страдания? Наверное, и то и другое. Однако были в характере Леонида Антоновича и иные черты, которые помогли ему в пору, когда тяжелая болезнь то и дело угрожающе давала о себе знать: жизнелюбие, живой интерес к тому, что творится вокруг, спасительный юмор и нежелание считаться со своим недугом. Когда один не очень тактичный доброжелатель стал расхваливать новое чудодейственное лекарство, Малюгин не проявил ни малейшего интереса, словно к нему это не имело никакого отношения. Он никогда не говорил о своей болезни не из страха перед ней, а потому, что был уверен, что одолеет ее. Уже в больнице, незадолго до смерти, он прочитал в «Литературной газете» мою рецензию на книгу «Театр начинается с литературы» и написал мне письмо, которое начиналось так: «Вы знаете, с чего начинается выздоровление? С чтения «Литгазеты»… Это было начало 1967 года, и в конце письма Леонид Антонович говорил: «Я ныне встречаю его, увы, в палате. Но ничего, выкарабкаюсь и надеюсь дожить до того дня, когда мы с Вами сможем осушить чашу зелена-вина…»

Помимо литературы была у Малюгина еще одна страсть — спорт, к которому он относился со знанием дела и с одержимостью болельщика. Был такой случай: отправляясь как-то в переполненном поезде метро на футбольный матч, Леонид Антонович услышал горячие дебаты среди пассажиров-болельщиков. Речь шла о его статье, напечатанной накануне в «Советском спорте». «Малюгин прав», — донеслось до него. «Ничего не петрит твой Малюгин». — «Он дело говорит» и т. д. «Вот когда, — шутил потом Леонид Антонович, — я единственный раз в жизни понял, что такое всенародная известность…»

Однажды я решил навестить его, уже тяжелобольного, но, как это, к сожалению, бывает, долго не мог собраться и страшно корил себя за это. Каково же было мое удивление, когда спустя некоторое время в «Литературной газете» одна за другой стали появляться корреспонденции Малюгина о мировом футбольном чемпионате…

Быть может, иным читателям покажется, что ни к чему рассказывать такие эпизоды в послесловии к книге писателя, вышедшей через десять лет после его смерти. Возможно, это и верно. Но что делать, Леонид Антонович Малюгин был таким: литературное творчество в самом большом смысле этого слова уживалось у него, больше того — было неотделимо от горячих, почти ребяческих увлечений, и мне кажется, именно это и помогло ему сохранить молодость до последних дней жизни.

А. Анастасьев