Старые долги - [26]

– Мама, сюда!

– Ой, как интересно! – обрадовался братик. – Это лабиринт, да?

– Надеюсь, нет, – вздохнула сестра. Таинственные пыльные переходы в полутьме ей решительно не нравились, но увы – таковы реалии слишком многих заведений, в которых имеются сцена и кулисы. Серёженька позади чихнул, и Галя мысленно велела себе как можно скорее выйти отсюда.

Неожиданно коридор завернул, и в новом проходе девушка услышала голоса. По крайней мере, там люди…

Ещё поворот – и перед её взором предстал зрительский зал.

– Всё, мама, пришли! Спускайтесь и садитесь!

– Где спускаться? – опасливо оглянувшись, спросила Надежда Николаевна. Галя прошла к переду сцены и обнаружила, что в оркестровой яме уже собрались люди. Она посмотрела на часы.

– У меня ведь ещё три минуты?

– Да, всё в порядке, – металлическим голосом отозвался режиссёр – он просматривал одну из партитур. Галя заметила ступеньки справа, взяла мать за руку и отвела её вместе с мальчиком. Помогла обоим спуститься в зал.

– Где можно садиться? – растерянно спросила Надежда Николаевна, окидывая взглядом пустой зал.

– Где угодно! – улыбнулась девушка. – Потом, когда начнут собираться люди, администратор покажет, где свободно, тогда и пересядете.

– Галина Александровна, вы готовы? – официальным тоном спросил режиссёр.

– Да! Можем начинать?

Галя прошла к середине сцены – к микрофону. Оркестр заиграл мелодию первой песни.

Что же ты ищешь, красотка?

Чем тебя манит простор?

Как твое имя, красотка?

Мне имя – Жюли Кревкёр.

Путь мой в Америке долог

В поисках вечной любви.

Призрачный образ любимый

Ждет меня где-то вдали.

Девушка поймала взгляды самых дорогих людей: мальчик сидел открыв рот и выпучив глаза, на его лице проступало восхищение. Мать смотрела изумлённо, словно не верила, что это поёт её дочка.

Падает конь мой усталый.

Ветер колюч и остёр,

Но не падет на колени

Пылкое Сердце – Кревкёр!

А воспоминаний рой

Не дает уснуть порой.

Терзают мысли меня.

Так хотелось отдохнуть,

Но назавтра – снова в путь,

И вновь седлать коня!

Галя мысленно отметила великолепную, техничную, изысканную игру оркестрантов. Ах, вот бы всегда выступать в таком сопровождении…

Знаю, что счастье я встречу,

Буду вперед я идти.

Ведь никогда не сдается

Пылкое Сердце – Жюли.

Так все время день за днем

Я спешу своим путем:

Океаны и города.

Хоть в пути опасность ждет,

Буду я идти вперед.

То джинсы, то кружева.

Сын мой однажды родится,

И отразится в нем тот,

Чей образ ночью мне снится,

Образ, что в сердце живет.

Что же ты ищешь, красотка?

Чем тебя манит простор?

Как твое имя, красотка?

Мне имя – Жюли Кревкёр.

Прозвучал заключительный аккорд, словно знаменуя прощание слушателя с прекрасной песней. Галя отошла от микрофона и перевела дух. Послышались хлопки аплодисментов – это были оркестранты, но через секунду к ним присоединились также Серёжа и мама.

– Вот это голос! – восхищённо произнёс скрипач. – Вам аккомпанировать, Галина Александровна, истинное удовольствие! Поверьте знатоку!

– А что за песня? – поинтересовалась мать.

– «Жюли Кревкёр – Пылкое Сердце», из репертуара Мари Лафоре, – пояснила Галя.

– Не знаю её, – покачала головой Надежда Николаевна.

– Знаешь, мама. Однажды её по телевизору показывали, она пела «Манчестер и Ливерпуль». Тебе понравилось.

– А эту песню вы будете исполнять сегодня? – заинтересовался скрипач.

– А у вас партитура есть? В программу эту песню не включили, но если публика захочет…

– Давайте продолжать репетицию! – с нетерпением в голосе произнёс режиссёр. – У нас впереди ещё вся программа. О внеплановых песнях поговорим, если останется время.

– Да, продолжаем, – послушно ответила Галя, и зазвучала новая мелодия.

– Ну, мама, как тебе? – обратилась к Надежде Николаевне Галя, когда они уже уходили из концертного зала. Позади были сначала репетиция, а потом и сам концерт – два десятка песен в сопровождении профессионального симфонического оркестра. Грохот зрительских оваций… Единственное, чего практически не было – цветы, к которым Галя так привыкла по московским выступлениям. Причина понятна: певица неизвестная, публика пришла скорее из интереса к популярным мелодиям в исполнении профессионалов высшего класса, а потому и букетами запаслась, главным образом, для музыкантов. И хотя Гале тоже кое-что перепало, это ни в какое сравнение не шло с любым выступлением в заштатном московском клубе. Девушка старалась не сердиться, и всё же досада не оставляла.

Прежде чем они вышли на улицу, появился Филатов:

– Галина Александровна, как вы относитесь к тому, чтобы в воскресенье дать ещё концерт?

– Извините, не могу. Мне пора в Москву. – Девушка поймала печальный взгляд матери.

– Вы так понравились публике!

– Да? Если судить по цветам, которые мне поднесли – не очень.

– Это только в первый раз!

Галя начала злиться:

– Во второй всё будет замечательно? И гонорар побольше сорока пяти рубликов?

Директор растерялся:

– Галина Александровна! У меня по инструкции так полагается! Вы же не заслуженная артистка…

– Герман Сергеевич, почему бы вам не пригласить заслуженную артистку? Пусть она и споёт то же самое.

Филатов застонал:

– Галина Александровна, где вы видели заслуженную или даже народную артистку с таким диапазоном голоса, как у вас?! Я отлично понимаю ваше недовольство – и гонорар маленький, и публика цветов не поднесла толком. Но поймите: вас ещё утром никто не знал!