Старушка на курьих ножках - [16]

Мужик воровато оглянулся и возмущенно зашептал:

–Чего орешь-то, Семеныч?

Виктор Семеныч тоже оглянулся и тоже зашептал:

–У меня на тачке тайный знак имеется! Не боись, Барон....Щас разберемся…, – это он снова обращался к Бруно. С приятелем спорить ему надоело.

Огородами они вышли к обширному чистому двору. Шли почему-то согнувшись пополам, мелкими перебежками, посматривали на дорогу, по которой сельчане кучками брели с собрания, расходились по дворам. У дощатого забора прилипли к калитке, зашептались, откинули круглую проволоку, гуськом прошли во двор.

У сарая за бочкой с водой стояла тачка. Ее было почти не видно за грудой наваленного на нее хлама. Виктор Семенович стащил с груды мешок чего-то пахучего, шелестящего, всучил его Бруно на руки.

–Ну-ка, Барон, подержи.

Дальше они напару с мужиком стали ловко разбирать хлам из тачки. На дне обнаружилась куча песка. Виктор Семенович крякнул, запустил руки в песок, принялся рыться в нем, как курица в навозе.

–Вот! А я что говорил! Знак! – Возликовал Виктор Семенович, немного отстраняясь и давая возможность подельникам убедиться в его исключительной правоте. Бруно заглянул в тачку. На грязном облезлом боку криво нацарапано было «В».

–Э!....Ээээээ!!!!…Это что ж вы, ироды!.... Это что ж это…Людииии!!! – Бруно обернулся. С улицы на них надвигалась разгневанная сверх всякой меры тетка. Тетка вращала и сверкала глазами, громко топала, надвигалась на них на всех парах, как паровоз на станцию Сен-Жермен.

–Атас, мужики! Людмила!

–Беги, Барон! – услышал Бруно. Кто-то резко потянул его за рукав. Он подался, пришел в себя, рванул с места и побежал. Никогда до этого Бруно Дюпре не бегал с таким всеохватывающим энтузиазмом! Мимо проносились аккуратные грядки, изгороди, рощица, прудок....Виктор Семенович заметно поотстал. Он тяжело топал где-то сзади, отдувался, окликнул Бруно. Остановились. Отдышались. Бруно осмотрел себя. Он весь покрыт был пылью и колючками. Цвет его любимых мокасин утерян был, казалось, навсегда. В руках Бруно Дюпре держал мешок.

–Вот ушлый ты, Барон! – хвалил его Виктор Семенович, пока они шли к музею. – Мешок луку унес! – Он хохотал, крутил башкой. – А ведь все по справедливости. Мою-то тачку мы так и не нашли. Эта не моя. – Он указал на тачку, которую катил перед собой.

Бруно остановился и удивленно на него посмотрел. Виктор Семенович поднял плечи, развел руки.

–Не мой это знак, понимаешь? Я не там ставил.

Так они добрались до музея. Перед входом Петрович беседовал с Варварой. Катерина нетерпеливо отплясывала рядом.

Виктор Семенович вручил тачку Бруно.

–Слышь, Барон, что ты его несешь всю дорогу? Клади в тачку и вези. – Бруно положил мешок и повез.

–Мать честная! Семеныч! Вы откуда?

–Да вот…Барону захотелось до села погулять.

–Так…а это что у нас? – Петрович уже обследовал тачку. Он поднял мешок. Под мешком обнаружилась куча песка.

–Ну что же это такое делается??? – Взревел участковый. – Ведь я русским по белому предупреждал!

Инцидент удалось замять не сразу. Витька божился, что ни тачка, ни песок не имеют к ним никакого отношения. Честно обещал песок свести на стройку. Петрович чертыхался, грозил обнести Подляны колючей проволокой, на мажорной ноте загрузился в машину и отбыл.

–Ты зачем гостя в село потащил, Семеныч? – Варвара отвела его в сторонку и там отчитывала.

–Дык…графинюшка велела с вами ехать и с Барона глаз не спускать! А мне дюже надо было…вот пришлось его с собой брать. – Он кивнул в сторону Бруно. – Наш человек!..Отакой мужик!

–Мммм…– застонала Варвара. – Топай домой, к графинюшке своей! – прикрикнула она на Витьку.

–Дык я с превеликим моим удовольствием, – осклабился тот.

Уже к вечеру все село гудело слухами. В поместье поселились цыгане. Во главе цыган стоял ушлый барон. Людмила утверждала, что графинюшка сама наняла их, чтоб те промышляли по селу провиантом!

-Никогда! – сокрушалась Катерина, сидя в машине. – Никогда за всю историю не было земле русской пользы от француза. Грабежи, разорение, пожары…– она загибала тонкие пальчики.

Бруно улыбался. По дороге из города он сам сел за руль. Заверил девиц, что достаточно хорошо изучил дорогу за этот день. Тон его не оставлял девушкам выбора – Варвара села рядом с водителем, Катерина устроилась сзади. Они уже успели съездить в город. В отеле он быстро принял душ. После душа ему позвонили. С трубкой у уха ему пришлось выйти к дамам в одних джинсах, он жестами извинялся – никак не мог натянуть рубашку, потом возился с пуговицами. Подошел к Варваре, так же жестами попросил помочь, продолжая телефонный разговор. Судя по сухому, очень уверенному, командному тону, говорили о делах. Бруно чеканил распоряжения, что-то записывал в ноутбук. Варвара стояла перед ним, застегивала на нем пуговицы, чуть склонив голову набок. Он так смотрел на нее, ей было неловко. Затем он перехватил ее руку, поднес к губам запястье, приложился – поблагодарил за помощь. Катька смотрела на них во все глаза, любовалась. Собрали вещи, вышли. По дороге обсуждали смерть старика сторожа. Варвара передала разговор с участковым. Заехали в магазин. Бруно толкал телегу между рядами супермаркета, мало что понимая в местных продуктах, упаковках. Однако, в чужом неизвестном магазине он чувствовал себя более привычно и уверенно, чем там, куда он возвращался. Здесь была цивилизация. Варвара, набирая продукты в телегу, решила проявить любезность, поинтересовалась у него о его гастрономических предпочтениях. Бруно сказал, что ест всё и улыбнулся.