Старт в пекло - [50]

Хозяйская сметка, горячая заинтересованность в делах отличала специалистов и руководителей предприятий. Помню рассказ председателя «Тайшара» о том, как он, побывав на опытной станции в Якутии, привез оттуда особой стойкости овес.

«Самая мудрая из наук – это дружба», – говорят монголы. Работая рука об руку вместе с советскими товарищами, монгольские трудящиеся перенимают их опыт, учатся мастерству, умению организовать свой труд.

Сотрудничество наших стран развивается год от года. В СССР из Монголии поступают меха, шерсть, мясо, кожа, минералы. В Монголию из СССР идут машины, нефтепродукты, металл, оборудование.

…На здании Дома культуры в «Тайшаре» мы увидели панно: на белом коне с государственным флагом скачет лихой наездник. Скакун запечатлен был в момент прыжка. Он отрывался от желтой кромки земли, перелетал через черную полосу и опускался на красное поле. Эта картина, пояснили нам, являет собой символ исторического прыжка из феодализма в социализм, который Монгольская Народная Республика совершила в удивительно короткий срок.

Расцветает пустыня

На дне гигантской каменной чаши расположен сомон «Бигер». Его обширные угодья – земли каменистой знойной пустыни, окованной со всех сторон высокими хребтами гор. Там, где с горных хребтов сбегают в долину живительные ручьи, расположились юрты скотоводов и …земледельцев. Да, земледельцев. Здесь на трудной, тяжелой земле люди растят хлеб, овощи, разбивают фруктовые сады.

С председателем сельскохозяйственного объединения «Свобода» Даждавой мы идем вдоль магистрального канала.

– Семнадцать километров восемьсот метров его длина, – говорит руководитель, подчеркивая этой точностью всю сложность создания и значения водопровода.

Он вспоминает, как очищали от камней земли, предназначенные для посева. Работали днем и ночью.

– Народ наш трудолюбивый, не знает устали. Но и ему не под силу было бы сделать такую работу, если бы не помощь советских механизаторов, советских специалистов.

Пятьсот гектаров пашни для здешних мест не так уж мало, если учесть, что совсем недавно тут и понятия не имели о земледелии. Пашня – это хлеб и овощи, дополнительная прибыль в кассах хозяйств. Занимаясь земледелием, араты открывают для себя совсем иную сферу деятельности, требующих новых знаний.

Освоение крупных массивов целинных земель способствует быстрому развитию земледелия в Монголии. Ныне оно дает свыше 24 процентов всей сельскохозяйственной продукции.

Лучшим образом сказывается развитие земледелия и на традиционной отрасли хозяйства монголов – скотоводстве. На поливных землях собирают хороший урожай овса, ячменя (до сорока пяти центнеров с гектаров!), многолетних трав. Следовательно, есть возможность создать прочную кормовую базу, застраховать в зимнее время скот от бескормицы. В объединении «Свобода» так дело и обстоит.

Механизируется заготовка кормов. В сельскохозяйственных объединениях и госхозах созданы специальные бригады и звенья, что резко повысило степень механизации сенокосных работ.

Успехи развития сельского хозяйства стали возможны в результате неуклонного роста капиталовложений как в земледелие, так и в животноводство. По размерам выделенных на развитие сельского хозяйства средств оно вышло сейчас на первое место среди другтх отраслей народного хозяйства.

…Мы были во фруктовом саду объединения. Пятьдесят гектаров занимает он. Молодая девушка-садовод С.Одвал увлеченно рассказывала о своей работе, о том, как красиво цветут весной яблони, как душисто пахнут, выращенные ею цветы, и мы забывали, что находимся в Гоби, той самой пустыне, о которой в школьных учебниках говорится, как о земле смерти. Мы пробовали сочную смородину, смотрели на колосящиеся хлеба, и на память приходили слова вождя монгольской народной революции Д.Суха-Батора, высеченные золотыми буквами на памятнике в Улан-Баторе: «Если мы, весь народ, объединимся в едином стремлении, в единой воле, то нет ничего в мире, чего бы мы не знали и чего бы мы не умели».

Олени идут против ветра…

Она снова приснилась ему предрассветная Канчаланская тундра. Приснилась в темных проталинах на склонах протоков и рек, с серобоками важенками, рожавшими на буром, вытаявшем ягельнике тупомордых, пегих телят. Усилием воли Неудахин попытался продлить это радужное видение, но шум просыпающегося города, врывавшийся с улицы в комнату, безжалостно гнал его грезы прочь.

…Он так и не догулял тогда свой первый шестимесячный отпуск. И, помнится, идя на посадку к самолету, улетающему с московского аэропорта «Внуково» в Анадырь, все улыбался мыслям своим и думам. Надо же случиться: до сей поры ведь не верил, что существует некая «северная болезнь», а тут поди-ка, занемог ею сам. То-то посмеется теперь Андрей Павлович Бортников, совхозный плотник, не захотевший уезжать на материк, даже после выхода на пенсию.

Вроде недавно все это было. А прошло с той поры уж двенадцать лет.

– И того пятнадцать годков, как работаю я на Севере дальнем – на самом краю земли, – Анатолий Иванович Неудахин – директор совхоза «Канчаланский», махнул рукой в сторону Анадырского лимана, как бы подтверждая этим жестом, что край земли действительно рядом. Мы сидели с ним в гостинице окружного центра и ждали, когда «дадут борт» на Канчалан – центральную усадьбу хозяйства, возглавляемого моим собеседником. От сознания предстоящей скорой встречи с друзьями и семьей, Неудахин был возбужден. Довольно долго просидел он в городе из-за дел и тумана. Волновался, откровенно говоря, и я: как-никак впервые предстояло лететь к тундровикам.