Старшины Вильбайской школы - [58]

За два дня до настоящих выборов на главном дворе школы происходили примерные выборы. Собравшимся предстояло выслушать речи кандидатов и затем выбрать представителя от Шельпорта. Разумеется, Прингль должен был изображать своего дядю, а злополучному Бошеру досталась неблагодарная роль мистера Чизмена. Собрание, хоть оно и считалось затеей «мартышек», привлекло, однако, многих из старших, уверявших друг друга, что они пришли только «посмотреть», но, в сущности, принимавших в игре самое живое участие.

Президент Парсон, стоя на двух поставленных один на другой опрокинутых ящиках, с желтой лентой вокруг шляпы, желтой розеткой в петлице куртки и желтым галстуком на шее, объяснил вкратце цель собрания и тотчас же перешел к изложению своего политического мнения. Он, Парсон, знает, какой человек им нужен, — уж, разумеется, не радикал. Он даже не понимает, зачем сюда явился кандидат этой гнусной партии. (Сочувственные крики собрания и голос Бошера: «Я не хочу быть радикалом!» Голоса, из толпы: «Молчать! Долой его!») Он, Парсон, желал бы знать, чему улыбается этот тупоголовый Куртис. Он советует ему быть осторожнее, если он, Куртис, не желает, чтобы его вывели. Он давно подозревает, что Куртис радикал. (Голос Куртиса: «Нет, я не радикал, я за Пони!») То-то, за Пони!

С этими словами Парсон спрыгнул на землю, и на возвышении поставили Прингля среди оглушительного «ура» его приверженцев. Прингль, столько же понимавший в публичных речах, сколько в китайской грамоте, стоял, глупо улыбаясь и помахивая рукой, и упорно молчал.

— Что же, Прингль, начинай, — послышались отдаленные голоса.

— Начинай, мы ждем! — подхватила толпа.

— Что же мне говорить? Я, право, не знаю.

— Что-нибудь, все равно, только не останавливайся.

Прингль подумал с минуту и вдруг, озаренный счастливой мыслью, стал декламировать свой последний урок из английской истории:

— Джентльмены, Эдуард Третий, вступив на престол, начал с того, что обезглавил двух любимых министров своей матери. (Громкий смех и рукоплескания, среди которых оратор внезапно скрылся из виду.)

В таком духе примерные выборы тянулись до самой переклички, но тотчас после чая возобновились и продолжались еще долго.

Бедного Бошера совсем затормошили: несколько раз заставили обежать вокруг двора и кончили тем, что чуть не пробили ему затылок метко брошенным камнем.

Вильбай помешался. Ни Риддель, ни Блумфильд не в силах были удержать в границах патриотический пыл школьников, а классные старшины так заинтересовались политикой сами, что были совершенно бесполезны в этом отношении. Практика для наступающего крикета против рокширцев, так же как и ежедневные игры вновь основанного клуба вельчитов были приостановлены на время. Словом, было ясно, что до тех пор, пока не окончатся шельпортские выборы, вильбайцы не придут в себя.

День, предшествовавший великому событию, был хлопотливым днем для старшины. С утра к нему начали являться с просьбами об «отпуске» на послеобеденное время следующего дня; эти просьбы подкреплялись самыми дикими предлогами. Пильбери, Кьюзеку и Фильноту внезапно понадобилось стричься. Кингу и Векфильду было нужно снять мерки для сапог. Тельсон и Парсон неожиданно вспомнили, что не были у Броунов с того вечера, когда так приятно провели там время несколько недель тому назад. Стреттер, Тедбери и несколько других четвероклассников пожелали заняться геологией, для чего им было необходимо сходить в городской музей. Прингль хотел навестить своего дядю, и т. д. и т. д. На все эти просьбы Риддель отвечал отказом, к великому огорчению просителей. Многие из них были так настойчивы, что возвращались с новыми, еще более остроумными предлогами, прося его сделать для них исключение. Но и это не помогло. Около полудня комната старшины оказалась запертою, а на дверях было прибито следующее объявление:

ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ ДИРЕКТОРА, ОТПУСКОВ НА ЗАВТРА НЕ БУДЕТ.

ПЕРЕКЛИЧКА ЗАВТРА БУДЕТ НЕ В ПЯТЬ ЧАСОВ, А В ЧЕТЫРЕ.

А.Риддель, старш.

Это означало, что власти решили не допустить вильбайцев до участия в выборах и, чтобы дело было вернее, назначили перекличку как раз в тот час, когда должна была начаться баллотировка. Нечего и говорить, что всю ответственность за неприятное объявление свалили на Ридделя. Сперва распустили слух, что старшина радикал и не пускает вильбайцев в Шельпорт, боясь их противодействия своей партии; но слух этот был опровергнут в тот же вечер появлением Ридделя за ужином с желтой розеткой в петлице. Тогда стали намекать, что будто бы старшина не давал отпусков с досады, что его самого не пустили в Шельпорт. Однако когда, получив отказ от Ридделя, многие из просителей пошли к Блумфильду и вернулись с тем же ответом, вильбайцы догадались, что Риддель тут ни при чем. Конечно, это открытие не умалило их досады, но удержало ее, по крайней мере, в известных границах.

Отказавшись от надежды излить перед всем Шельпортом свои чувства против радикалов, «мартышки» стали искать утешения дома и нашли его в преследовании несчастного Бошера, которому сами же навязали роль радикала. Битый час с гиканьем и свистом гонялись они за ним по двору, дергали, щипали и всячески мучили его. Улучив минуту, он убежал в свою комнату, надеясь спастись от преследований. Не тут-то было: воинственные виги взяли крепость приступом и снова напали на бедного радикала.