Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [38]
Сунь Ятсен потребовал, чтобы прибывшие в Кантон члены парламента назначили его «временно исполняющим обязанности президента» Китая. Парламентарии возразили, что согласно конституции их количество не является достаточным для избрания Сунь Ятсена на этот пост. Депутаты отнюдь не стремились свергнуть Пекинское правительство: их целью было возобновление работы парламента. Сунь Ятсен, охваченный приступом ярости (что происходило с ним теперь довольно часто), осыпал спикера парламента оскорблениями. Компромисс все же был найден: Сунь Ятсена объявили «генералиссимусом военного правительства»[179] (так стало называться Кантонское правительство). Сунь Ятсен торжественно принял свой титул, облачившись по этому случаю в мундир с золотым шитьем, надев красный кушак с церемониальным мечом и головной убор с плюмажем.
Сунь Ятсен тотчас же развязал войну против Пекина. Солдатам платили пятнадцать юаней в месяц, если они записывались в армию со своим оружием, и десять, если без оружия. Полученные от Германии деньги таяли на глазах. Генералиссимус не имел полномочий повышать налоги. Когда Сунь Ятсен распорядился, чтобы кантонские власти выдали ему денежные средства, в ответ он услышал отказ. Генералиссимус разразился очередным потоком словесных оскорблений и скомандовал флоту обстрелять здание городской администрации. Однако флот не повиновался, и тогда Сунь Ятсен поднялся на борт корабля и сам выстрелил из орудия по городу. Этот поступок возмутил адмирала Чэн Бигуана. Вскоре Чэн Бигуан, давний друг Сунь Ятсена, погиб – его застрелили прямо возле пристани. По свидетельствам одного из соратников Сунь Ятсена, хорошо осведомленного о деталях этого и других заказных убийств, организатором преступления был Чжу Чжисинь, секретарь Сунь Ятсена. Говорили, что впоследствии Сунь Ятсен называл смерть Чэн Бигуана «казнью за неподчинение приказам»[180].
Эта силовая «диктатура» шокировала членов парламента. Они сожалели о своем решении объединиться с Сунь Ятсеном и придумали способ вынудить его уйти с занимаемой должности. Депутаты проголосовали за упразднение поста генералиссимуса военного правительства и замену его коллегиальным органом из семи человек, одним из которых должен был стать Сунь Ятсен. Члены парламента предполагали, что Сунь Ятсен не захочет ни с кем делиться властью. И действительно, Сунь Ятсен сразу же подал в отставку и 21 мая 1918 года покинул Кантон. На посту генералиссимуса военного правительства он пробыл меньше года.
Все, кто видел тогда Сунь Ятсена, поражались, как сильно он постарел: ему был пятьдесят один год, но его волосы поредели и поседели, он ссутулился, а во взгляде читалась апатия. Один глаз у него воспалился, опух и постоянно слезился, оставляя мокрый след на осунувшемся лице[181]. Сунь Ятсена мучила горькая обида. Ему, первому стороннику республики, не воздали по заслугам. Его гениальность не оценили по достоинству, а пост президента Китая, который, как он считал, принадлежал ему по праву, все время ускользал от него. Он ощущал «беспросветное и безнадежное одиночество» и говорил, что все происходившее было «не только моей бедой, но и бедой республики»[182].
Пока Сунь Ятсен был в Кантоне, Цинлин жила в Шанхае. В июле 1917 года из Америки вернулась младшая из сестер, Мэйлин, а десять месяцев спустя, 3 мая 1918 года, скончался Чарли, отец сестер Сун. Причиной его смерти стал рак. Все эти события вкупе с отсутствием Сунь Ятсена в Шанхае помогли Цинлин вновь сблизиться с родными.
Оставив Кантон, Сунь Ятсен пожелал приехать в Шанхай. Цинлин получила согласие французского консула на то, чтобы поселиться на территории французской концессии. Супруги обосновались в особняке в европейском стиле с большим садом. Дом располагался в самом конце короткого тупика, перед ним стояло буквально несколько других зданий, так что обеспечить охрану особняка было нетрудно. В гостиной висел портрет Джорджа Вашингтона. Сунь Ятсена иногда называли «китайским Вашингтоном», и он воспринимал эти слова всерьез.
В замужестве Цинлин расцвела. Примерно в это время Шанхай посетил Джулиан Карр, табачный магнат из Северной Каролины и давний покровитель Чарли Суна, отца Цинлин. Мистер Карр отметил, что Цинлин стала «прекраснейшей из молодых женщин», каких он встречал в Китае[183].
В доме у четы Сунь часто бывали гости, и Цинлин удавалось очаровать всех. По словам американского репортера Джорджа Соколски, постоянно навещавшего супругов Сунь, Цинлин была «по натуре так мила и приятна», что легко заслоняла собой мужа. Ее «присутствие в комнате, приветливый смех, изысканная речь оставляли более стойкое впечатление, чем личность ее супруга, довольно угрюмого и вечно погруженного в свои мысли политического лидера». Каждого посетителя Цинлин встречала «с радушием, теплотой и добрыми словами», делая при этом все, чтобы «экономить время и силы доктора [Сунь Ятсена], оберегать его покой». По утрам Цинлин играла с мужем в теннис. После завтрака он читал и писал, а она переписывала его рукописи. Цинлин служила мужу секретарем и старалась держаться в тени. «Она всегда была на виду, но неизменно за доктором, а не рядом с ним… охраняя великого человека… и ни в коем случае не выставляя себя так, чтобы затмить хотя бы лучик славы ее мужа», – писал Соколски
