Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [30]

Сунь Ятсен не участвовал в этом историческом событии, хотя и числился номинальным главой политической партии, которая проводила энергичную предвыборную кампанию. Основателем этой партии, получившей название Гоминьдан (Национальная партия), стал тридцатилетний Сун Цзяожэнь – уроженец провинции Хунань, восходящая звезда китайской политики и выдающийся мыслитель. Твердо веря в демократию, он разработал целую программу ее введения в Китае и сыграл ведущую роль в подготовке временной конституции. Он взял под контроль разваливавшуюся и разобщенную «Союзную лигу» Сунь Ятсена и объединил ее с четырьмя другими политическими группировками, чтобы образовать новую партию. В августе 1912 года в Пекине был создан Гоминьдан. Сунь Ятсена назначили почетным главой партии, но истинным лидером был Сун Цзяожэнь, прирожденный организатор и блестящий оратор. Люди толпами собирались послушать его. (Впоследствии по силе личной харизмы его сравнивали с президентом США Джоном Кеннеди.) Под руководством Сун Цзяожэня Гоминьдан провел эффективную агитационную кампанию и получил большинство мест в парламенте. Сун Цзяожэню прочили кресло премьер-министра Китайской Республики, Юань Шикай должен был занять пост избранного президента. А для Сунь Ятсена места не нашлось.

Сунь Ятсен объявил, что уходит из политики и планирует посвятить себя строительству общенациональной сети железных дорог. Столь благородные намерения обрадовали многих. Временный президент Юань Шикай пригласил Сунь Ятсена в Пекин. Этот город, название которого буквально переводится как «Северная столица», расположен на границе с пустыней Гоби. На город периодически налетали песчаные бури, а во время сильных ливней улицы превращались в грязные бурные потоки. Однако это не умаляло великолепия столицы. Грузы здесь перевозили на верблюдах, которые несли свою ношу, горделиво вышагивая длинными караванами. Расположение улиц напоминало шахматную доску, все основные магистрали сходились к Запретному городу – обширному дворцовому комплексу, обнесенному внушительными внешними стенами. Во дворце, согласно условиям отречения от престола, все еще жил Пу И, последний император Китая.

Незадолго до заката маньчжурской династии Пекин претерпел модернизацию, в ходе которой была старательно сохранена его старинная атмосфера. Некоторые улицы замостили, сделали освещенными и содержали в чистоте. Служба телефонной связи в городе была сравнительно новой и по ряду параметров превосходила шанхайскую. В то же время верблюды, лошади и живописные повозки, запряженные мулами, всё еще оставались обычным явлением, соседствуя с велосипедами и автомобилями.

В Пекине Сунь Ятсен произвел приятное впечатление на публику, представ перед слушателями с возгласом «Да здравствует великий президент Юань Шикай!». Тот радушно встретил Сунь Ятсена. Впрочем, проницательные наблюдатели наверняка заметили, что отношения между политиками далеки от дружеских: на самом деле они были готовы вцепиться друг другу в глотки. Зимой 1912 года на Юань Шикая было совершено покушение: группа заговорщиков бросила бомбу в его экипаж с верхнего этажа ресторана[137]. Юань Шикай считал, что террористы действовали по приказу Сунь Ятсена. Сунь Ятсен, в свою очередь, опасался мести оппонента. «Крестный отец» Чэнь обеспечивал усиленные меры безопасности. Кроме того, Сунь Ятсен везде появлялся только в сопровождении своего советника – австралийца Уильяма Дональда. Дональд подозревал, что расчет Сунь Ятсена был таков: потенциальный убийца «заметит иностранца Дональда и задумается о возможных международных осложнениях»[138].

Свой уход из политики Сунь Ятсен обставил с большой помпой. Он объяснил Юань Шикаю, что только просит дать ему полную свободу действий в сфере железнодорожного строительства. Суть просьбы заключалась в том, что именно китайское правительство должно было гарантировать выплату любых полученных Сунь Ятсеном иностранных кредитов, вдобавок он желал единолично распоряжаться этими огромными суммами[139]. Такие условия насторожили Юань Шикая. Казалось, что весь интерес Сунь Ятсена к строительству железных дорог ограничивается исключительно сбором средств. Он не проявлял никакого интереса к другим аспектам грандиозного проекта и даже не удосужился получить элементарные сведения об этом виде транспорта. Сунь Ятсен разглагольствовал о протяженности железных дорог, которые предстояло построить, однако цифры не были взяты из исследований или консультаций со специалистами. Уильям Дональд рассказал, каким образом, по-видимому, Сунь Ятсен подсчитал эту протяженность.

Однажды Дональд вошел в комнату и увидел, что Сунь Ятсен стоит перед большой картой Китая. В руке он держал кисть для письма и проводил черные линии через всю карту. «А, это вы», – произнес доктор Сунь, заметив австралийца, и поднял голову. Своими пухлыми щеками он напоминал херувима. «Помогите мне с этой картой железных дорог… Я предлагаю построить двести тысяч ли [100 тысяч километров] железнодорожных путей за десять лет, – провозгласил Сунь Ятсен. – Вот и размечаю их на карте. Видите толстые линии от столицы одной провинции до столицы другой? Так вот, это магистрали. А все остальные – боковые и другие менее важные соединительные ветки».