Старовер - [84]

Политцентр начал переворот в Глазковском предместье Иркутска. Войска захватили станцию Иркутск, Иннокентьевскую, расположенные к западу от города, а также Военный городок близ Иркутска. Иркутск был фактически блокирован.

Чехи, придерживаясь принципа невмешательства в русские дела. Они, прежде всего, были заинтересованы в бесперебойной работе железнодорожного транспорта.

Легионеры были серьезно обеспокоены тем, что военные действия в районе железной дороги могли нарушить долгожданную эвакуацию из России. Поэтому по согласованию с правительством, союзники объявили железнодорожную полосу от Красноярска до станции «Мысовой» нейтральной и передали ее под контроль чехословаков. Вокзал в Иркутске был также нейтрализован и передан под наблюдение легионеров, которых уполномочили выступать против любой стороны, нарушавшей нейтралитет.

Восставшая сторона в ходе долгих переговоров предъявила генералу Жанену, поддерживающему чехословаков, ультиматум, что будут взорваны тоннели, ведущие в Забайкалье, и легионеры не смогут добраться до Владивостока.

Генерал Жанен оказался в безвыходной ситуации, ибо общая численность восставших достигала трех тысяч человек.

Народно-революционная армия со стороны предместий города пыталась прорваться в центр Иркутска. Одновременно велся бой с семеновскими частями, наступавшими по линии железной дороги. Поскольку силы были почти равны, кровопролитное восстание затянулось на одиннадцать дней. Двадцать восьмого декабря повстанцы повели очередное наступление на Иркутск. Завязались жестокие уличные бои.

Повстанцы предприняли неудачное наступление на город. Понеся большие потери, они отступили. Ружейная и пулеметная перестрелка продолжалась в течение суток. В тот день из Глазково в Михалево ушел последний броневик Семенова. Первого января на станции «Байкал» произошло столкновение чехов с семёновцами, в результате которого были прерваны железнодорожное сообщение и телеграфная связь. Поэтому второго января союзники в ультимативной форме потребовали от Семенова отвести войска с линии Кругобайкальской железной дороги.

Противоборствующие стороны вновь попытались разрешить политический конфликт не вооруженным, а дипломатическим путем. В ходе одиннадцатидневных боев решающего перевеса не удалось достичь ни Народно-революционной армии, ни войскам, верным правительству. Цена противостояния оказалась слишком велика. Во время стычек гибли не только непосредственные участники событий, но и мирное население, медицинский персонал и даже дети.

Третьего января в час сорок пять минут ночи в поезде генерала Жанена в присутствии высшего командования союзных держав начались переговоры с делегацией Политцентра. В ходе переговоров обсуждались условия передачи власти, а также вопросы, связанные с армией Колчака и государственными ценностями (в частности Золотым запасом). Обе делегации довольно долго и безрезультатно спорили о процедуре перехода власти. Однако Политцентр в этот момент ни в коей мере не преследовал установление власти большевиков.

Днем третьего января министры направили адмиралу Колчаку шифрованную телеграмму в Нижнеудинск, где он по-прежнему находился в «обезглавленном» эшелоне. В телеграмме говорилось, что остатки войск можно вывести на восток, но, при непременном условии отречении Колчака от всероссийской власти в пользу генерала Деникина.

Четвёртого января 1920 года Колчак подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного правителя. В этот же день начальник Иркутского гарнизона генерал-майор Сычев спешно с частью военных покинул город. Правительство фактически оказалось брошенным на произвол судьбы. После того как к двум часам утра пятого января Иркутск был занят войсками Народно-революционной армии, к которой присоединились 54-й полк и казачьи части, власть в городе перешла к эсерам.

* * *

Полковник Уордер, командующий Йоркширским батальоном получил приказ от генерала Нокса: немедленно покинуть станцию Нижнеудинск с идущими в направление Иркутска чехословацкими эшелонами.

Уордер понимал: это конец. Верховный правитель уже сложил с себя все полномочия и со дня на день его могут арестовать в угоду эсерам. Однако английский полковник заботился о вверенных ему бойцах и не намеревался обрести своё последнее пристанище в дикой, раздираемой внутренними распрями России.

Он нанёс визит адмиралу и показал телеграмму, полученную от генерала Нокса. Адмирал внимательно её прочитал, английским языком он владел превосходно.

– Что ж полковник, вы – английский офицер и должны выполнять приказы своего начальства. Я лишь могу поблагодарить вас за верную службу. В теперешнем положении вы ничем мне не поможете.

Уордер «взял под козырёк» и, круто развернувшись, покинул салон адмирала. На следующий день на станции Нижнеудинск не осталось ни одного йоркширца.

…Эсеры покуда не определились: что же делать с бывшим Верховным правителем? Воспользовавшись временным затишьем, Колчак решил пойти испытанным путём и погрузить хотя бы часть золота на сани и переправить его в Забайкалье к атаману Семёнову[62]. Решение адмирала оказалось своевременным, ибо он вскоре получил телеграмму от генерала Жанена. В ней генерал в завуалированной форме сообщал, что золотые эшелоны должны достаться союзникам, это послужит пропуском легионеров через заблокированный Забайкальский тоннель.