Старое предание - [16]
— Пойдёшь с нами, — сказал он.
Подняв глаза, Самбор встретил устремлённый на него взгляд Виша, и этот взгляд говорил что-то, понятное только им двоим.
Юноша успокоился и встал: он был по-прежнему грустен, но молчал и уже не жаловался на свою участь.
Вздумалось бы кому из княжьих холопов послушать, как заголосили в жилой избе, когда Яга вошла туда, ломая руки, они бы догадались, что это женщины причитают над Самбором. Но ни одна не осмелилась громко завопить, чтоб не признали чужаки, что женщины в доме и прячутся от них. Смерду и его людям принесли поесть, и, прикончив пиво в кадке, все отправились на покой. Виш проводил их в просторный сарай, где им постелили сено. Тут же стояли лошади немца. Хенго тоже пустили в сарай, о нем все уже позабыли, и он сам пришёл сюда ночевать.
Хозяин и Самбор остались одни во дворе. Юноша хотел было начать разговор, но старик кивнул ему, чтобы он следовал за ним, и, выйдя из ворот, повёл его к реке. Над лесом всходила луна. Усевшись на камень, старик долго молчал. Только соловьи заливались в кустах.
— Ты не плачь и не жалуйся, — тихо начал Виш, — никто не знает, где и какая судьба его ждёт. Они хотят взять одного из моих людей, а я и рад им дать… Мне самому это надобно. И не только мне, а и другим.
— Почему же я должен идти? — робко спросил Самбор.
— Потому что ты умнее других, — отвечал старик, — и у тебя острые глаза и язык; потому, что ты привязан к нам больше, чем другие, а я доверяю тебе и люблю тебя. Ты ведь чужой, а дорог мне, как сын. Я послал бы сына, но оба они работники — землепашцы и охотники, бортники и пахари, а ты все песни поешь, но думать умеешь.
Он с минуту помолчал, вслушиваясь в ночную тишину, и снова заговорил, понизив голос:
— Слушай, Самбор, не на погибель я тебя посылаю и не охотой, а нужда заставляет. Важные дела готовятся у нас: князь со своей роднёй хотят нас за глотку схватить, в невольники постричь и всех онемечить. В сговоре они с немцами. Нам уже невмочь… А мы и знать не будем, что они там затевают, пока не накинут нам на шею петлю. Ты иди, смотри, слушай: насторожи уши. Нам надо знать, что у них делается. Затем-то я и посылаю тебя… Закрой рот и открой глаза, будь послушен… кланяйся им пониже… а нас не забывай. Время от времени будет туда кто-нибудь приходить с гостинцами, с поклоном… ты им расскажешь, что услыхал. Настала пора… настала пора… либо Лешеки наденут на нас петлю, либо мы их прогоним и передушим… Но — тсс!
Старик приложил палец к губам. Самбор склонился перед ним и обнял его колена.
— Ох! — вздохнул он. — Идти к чужим людям, оставить вас — тяжёлая это доля. Я думал, с вами началась моя жизнь, у вас она и кончится.
Виш прервал его.
— Не на век ты туда идёшь, — сказал он тихо, — настанет время, мы позовём тебя — и ты возвратишься… Там ты многому научишься, многое увидишь, узнаешь, остерегаться тебя они не станут… На Купалу[16] и на Коляду [17]тебя отпустят ко мне… А от городища до нас — не на край света!
И старец погладил его по голове… Но, несмотря на его обещание, Самбор не повеселел, тяжко было у него на сердце.
— Отец мой, — шепнул он с тоской, — что ты ни прикажешь, я всему повинуюсь. Но у вас я жил, как вольный, там буду в путах и в страхе. Здесь все мы ваши дети, там все невольники. Горек хлеб, когда ешь его в неволе.
Виш, словно не желая слушать жалоб, не отвечал ему.
— Смотри и учись, — повторял он, — и все запоминай. Нам всем оттуда грозит неволя, если мы не подумаем о себе. А кто из нас знает, что они там, в своей волчьей яме, варят да жарят? Ни у кого из кметов нет там своего человека. Я посылаю туда тебя, чтобы твой глаз был там вместо моего. Князь — лютый зверь, но он любит поклоны, так кланяйся ему, постарайся снискать его милость, и от тебя не будут таиться. Они там все пьянствуют, а спьяна выболтают, что у них у трезвых на уме.
Старец шептал все тише, изредка похлопывая юношу по плечу… Тот стоял мрачный, понуря голову. Луна уже высоко поднялась и ярко сияла, отражаясь в реке, когда они разошлись после долгой беседы. Самбор остался во дворе и стоял, как прикованный, прислонясь к воротам. Подбежали собаки и стали к нему ластиться — он их погладил. Где-то пели соловьи, квакали лягушки, на болоте ухала выпь. Он слушал эту ночную музыку лесов, точно хотел запечатлеть её в памяти, зная, что не скоро снова её услышит.
Сон бежал от него, он сел на пень и просидел всю ночь до утра.
В доме уже хлопотали по хозяйству, когда Самбор, обойдя двор, встал у чёрного хода, видно надеясь кого— то там встретить.
Первая вышла Яга и поспешила к нему.
— Самбор, милый, не тревожься, не тоскуй — ты вернёшься, — а сама утёрла фартуком слезу. Вдруг в полуоткрытых дверях показалась Дива, медленно, в глубокой задумчивости заплетая косу. Взглянув на юношу, она грустно ему улыбнулась.
— Что ты стоишь невесел? — неторопливо заговорила она протяжным, как песня, ровным голосом. — Что с тобой? И не стыдно ль тебе приходить со страхом в душе и слезами на глазах? Не каждому суждено сидеть дома на покое. Разные бывают судьбы, разные доли. Не унывай! Иногда я вижу, вижу далёкое, ясно вижу, иногда я угадываю будущее… Не печалься, Самбор. Никакая беда тебе не грозит.
Захватывающий роман И. Крашевского «Фаворитки короля Августа II» переносит читателя в годы Северной войны, когда польской короной владел блистательный курфюрст Саксонский Август II, прозванный современниками «Сильным». В сборник также вошло произведение «Дон Жуан на троне» — наиболее полная биография Августа Сильного, созданная графом Сан Сальватором.
«Буря шумела, и ливень всё лил,Шумно сбегая с горы исполинской.Он был недвижим, лишь смех сатанинскойСиние губы его шевелил…».
Юзеф Игнацы Крашевский родился 28 июля 1812 года в Варшаве, в шляхетской семье. В 1829-30 годах он учился в Вильнюсском университете. За участие в тайном патриотическом кружке Крашевский был заключен царским правительством в тюрьму, где провел почти два …В четвертый том Собрания сочинений вошли историческая повесть из польских народных сказаний `Твардовский`, роман из литовской старины `Кунигас`, и исторический роман `Комедианты`.
В творчестве Крашевского особое место занимают романы о восстании 1863 года, о предшествующих ему событиях, а также об эмиграции после его провала: «Дитя Старого Города», «Шпион», «Красная пара», «Русский», «Гибриды», «Еврей», «Майская ночь», «На востоке», «Странники», «В изгнании», «Дедушка», «Мы и они». Крашевский был свидетелем назревающего взрыва и критично отзывался о политике маркграфа Велопольского. Он придерживался умеренных позиций (был «белым»), и после восстания ему приказали покинуть Польшу.
Польский писатель Юзеф Игнацы Крашевский (1812–1887) известен как крупный, талантливый исторический романист, предтеча и наставник польского реализма. В шестой том Собрания сочинений вошли повести `Последний из Секиринских`, `Уляна`, `Осторожнеес огнем` и романы `Болеславцы` и `Чудаки`.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.