Стародубская война (1534—1537). Из истории русско-литовских отношений - [22]

. Началась долгая осада. Город был хорошо укреплен и имел сильный гарнизон во главе с наместником князем Ф. В. Телепневым-Оболенским. Только ЛНЦ, стремясь оттенить мужество защитников Стародуба, утверждает, что был «град мал, а людей в нем мало»; чуть ниже там же приводится численность всего населения: «а во граде было всех людей 13 тысящь, мужей и жен»³⁴⁴. Учитывая тенденцию ЛНЦ, стремящегося объяснить падение Стародуба численным перевесом врагов (которых, по ЛНЦ, было 40 тыс.)³⁴⁵, можно его оценку количества стародубских жителей (13 тыс.) считать минимальной. Другие летописи, не приводя конкретных цифр, отмечают, напротив, многочисленность защитников крепости: «град бе велик и много в нем людей» (новгородские летописи); «град людьми силен и бойцов много, а воевода в нем крепок» (Краткий летописец)³⁴⁶. Им вторили польские и литовские источники. М. Вельский отмечает, что люди в Стародубе «крепко (mocnie) защищались, ибо их там много было»³⁴⁷. Евреиновская летопись подчеркивает, что «людей было в городе прибылых с Москвы и з городов Северских велми много»; здесь же сообщается, что, согласно найденной у наместника после взятия города «переписи», «в том городе Стародубе было всех людей и з женами и з детми 24 000»³⁴⁸. Наконец, Станислав Гурский (имевший доступ к документам королевской канцелярии) поведал, что в Стародубе, «полном защитников», было «20 тысяч воинов, цвет… московского воинства»³⁴⁹. В свою очередь русские источники указывают на многочисленность осаждавших, особо выделяя наемников³⁵⁰. Создается впечатление, что силы обеих сторон были вполне сравнимы, если не почти равны. Мы не слишком погрешим против истины, если предположим, что и нападавших, и оборонявшихся было по 15—20 тыс.

Осада затянулась на целый месяц. Это объяснялось, видимо, тем, что серьезного численного перевеса у осаждавших не было, а защитники — по единодушному мнению и русских, и польско-литовских источников — самоотверженно оборонялись. Интенсивный артиллерийский обстрел крепости не дал желаемых результатов; из Стародуба вели ответный огонь («стрелбу великую») и отбивали атаки осаждавших³⁵¹. Вероятно, успеху осады мешали и трения между польским и литовским командующими: С. Гурский сообщает, что Тарновский расположил свой лагерь отдельно от лагеря литовцев, не доверяя последним³⁵². Под стенами Стародуба состоялся военный совет (подробный рассказ о нем содержится в переписке Ю. Радзивилла с королем), в котором помимо обоих гетманов приняли участие литовские паны и князья: там обсуждался вопрос о способе дальнейших действий (штурм, примет или подкоп). Участники совещания отклонили идею штурма «для великости людей, которые суть на замъку (ценное свидетельство! — М. К.), лечь о примет и о копанье призволили»³⁵³. Для устройства подкопа Тарновский людей не дал (о чем Радзивилл не забыл сообщить королю!), и пришлось литовскому гетману выделить для этой цели несколько десятков человек из своей свиты, а «иншыи княжата и панове ку копанью дали о триста чоловеков»³⁵⁴. Это между прочим еще раз подтверждает, что войско было не очень велико и чуть ли не основную его массу составляли панские и княжеские «почты» (отряды вооруженных слуг).

Отсрочка штурма давала осажденным шанс выстоять до подхода подкреплений. Литовцами были перехвачены «листы до князя Московского и до бояр его съ Стародуба и теж от войска московского у Стародуб писаны»³⁵⁵ — вероятно, в них шла речь о присылке подкреплений. Полки на помощь Стародубу действительно были посланы, но из-за начавшегося 18 августа набега крымцев на Рязань эти силы были возвращены на берег Оки³⁵⁶. В итоге стародубский гарнизон подмоги так и не получил, а действовавшая в литовских пределах рать кн. В. В. Шуйского, как нам уже известно, вынуждена была спешно вернуться в Смоленск. Правда, и русско-молдавский союз принес свои плоды: по согласованию с Москвой в том же августе 1535 г. Петр Рареш совершил опустошительный набег на Покутье³⁵⁷, однако эффект этой акции не шел ни в какое сравнение с последствиями, которые имело нападение крымцев для хода русско-литовской войны.

Тем временем минные работы под стенами Стародуба (ими руководил некий «Ербурд с товарыщи»)³⁵⁸ приближались к концу. Произведенный 29 августа взрыв разрушил 4 прясла стены и стрельницу³⁵⁹, что послужило сигналом для штурма. К пролому устремились поляки с осадными машинами («воронами»), завязался ожесточенный бой³⁶⁰. Защитники крепости упорно сопротивлялись, наместник кн. Ф. В. Овчина-Оболенский дважды выбивал «литву» и жолнеров из города, во второй раз литовцы «утесниша его к телегам к кошевым» и взяли в плен³⁶¹. Таким образом, это произошло вне крепости, в лагере литовцев³⁶². Подожженный литовцами Стародуб горел; кое-где защитники еще продолжали сопротивляться³⁶³. Марцин Вельский поместил в своей «Хронике всего света» подробный рассказ о взятии Стародуба; переиздавая ее в 1564 г., он снабдил текст гравюрой³⁶⁴, на которой последовательно изображены все этапы сражения (Рис. 1). На заднем плане показано начало штурма: солдаты лезут по лестницам на стены, с которых защитники бросают им на головы камни; видны клубы дыма и рушащиеся башни (