Старинные эстонские народные сказки - [15]

У жены бобыля была тайная покровительница, которая кормила, одевала и обучала детей. Когда бобылиха была еще молодой девушкой и работала на чужом хуторе, ей как-то три ночи сряду являлась во сне прекрасная женщина и приказывала в Иванову ночь прийти на берег ручья. Девушка, возможно, и забыла бы об этом сне, если б в Иванову ночь у костра не услышала голосок, тихо, будто комариный писк, звеневший у нее в ушах:

— Иди к ручью, иди к ручью, там тебя ждет счастье!

Услышав тайный зов, девушка немного испугалась, но потом набралась храбрости и, оставив подруг, веселившихся у костра и качелей, направилась к ручью. Чем ближе подходила она к ручью, тем сильнее сжимал ее сердце страх. Девушка, наверное, повернула бы обратно, но комариный голосок, звеневший в ушах, заставлял ее идти вперед.

У ручья она увидела женщину в белой одежде, сидевшую на прибрежном камне. Заметив испуг девушки, женщина поднялась, подошла к ней, протянула руку и сказала:

— Не бойся, милое дитя, я не причиню тебе зла. Слушай меня внимательно и запоминай все, что я тебе скажу. Нынче осенью станет к тебе свататься юноша, такой же бедный, как и ты. Но ты все же прими его сватовство. Вы оба хорошие люди, поэтому я решила сделать вас счастливыми и буду помогать вам и впредь. Но работу не бросайте, не то счастье ваше будет недолговечно. Вот тебе мешочек, возьми его и спрячь в карман. Там нет ничего, кроме нескольких камешков. Как родится у тебя первый ребенок, брось один камешек в колодец, и я приду навестить тебя; а станут крестить ребенка — буду ему крестной матерью. О сегодняшней же нашей встрече никому не говори ни слова. А теперь — прощай!

И странная гостья исчезла, будто сквозь землю провалилась. Девушка могла бы, пожалуй, посчитать все это сном, не останься у нее в руках мешочек. В нем она нашла двенадцать камешков.

Все, что предсказала гостья в Иванову ночь, сбылось той же осенью: к девушке посватался бедный батрак, и она вышла за него замуж. Через год молодуха родила первую дочку. Вспомнив, что приключилось с ней в Иванову ночь в дни ее девичества, она потихоньку встала с постели, пошла к колодцу и бросила в него камешек. И в тут же минуту перед ней появилась женщина в белом платье.

— Спасибо, что ты вспомнила обо мне, — сказала она приветливо. — Назначь крестины на воскресенье, через две недели. Я тоже приду в церковь и буду крестной матерью твоей дочери.

Когда в назначенный день ребенка принесли в церковь, туда пришла незнакомая молодая женщина, взяла девочку на руки и держала ее, пока совершался обряд. После крестин женщина завернула в пеленки серебряный рубль и отправила ребенка к матери.

С тех пор крестная мать являлась всякий раз, когда у жены бобыля рождался ребенок, и дарила каждой крестнице серебряный рубль.

Когда в семье родилась двенадцатая дочь, гостья сказала матери:

— Отныне ты больше не сможешь видеть меня, хотя я по-прежнему всегда буду с тобой и твоими детьми. Пусть твои дочери пьют колодезную воду, она даст им больше сил и здоровья, чем самые дорогие кушанья. А настанет время выдавать дочерей замуж, положи каждой в сундук тот рубль, что я подарила им в день крестин. Пусть и в будни, и в праздник девочки будут одеты в чистые сорочки и платки. Никакой роскоши они в детстве не должны знать.

Девочки росли и крепли — любо было смотреть на них. Хлеба в доме бобыля почти всегда было вдоволь, а иной раз и еще что-нибудь перепадало. И все же казалось, что больше всего сил дает детям и родителям простая колодезная вода.

Старшая дочь вышла замуж за богатого хозяйского сына. Хотя приданое у девушки было небольшое, родители сделали ей сундук и положили туда одежду и серебряный рубль, подаренный крестной. Стали поднимать сундук на телегу, да едва подняли — такой он оказался тяжелый. Видно, наложили туда камней, решили люди, ведь другого приданого бобыль дочке дать не мог.

Велико же было удивление молодой, когда, приехав в мужнин дом, она открыла сундук! Он был доверху наполнен тонким полотном, а на дне в кожаном мешочке оказалось сто серебряных рублевых монет.

Так случалось всякий раз, когда какая-нибудь из дочерей бобыля выходила замуж. А красавицы долго не засиживались в девушках с тех пор, как в народе прошел слух об их богатом приданом.

Но один из зятьев бобыля оказался очень жадным. Ему было мало того, что принесла с собой невеста. «Если родители дают за каждой дочерью такое богатое приданое, — думал он, — значит, у них еще немало добра припрятано».

Как-то пришел он к тестю в гости и стал клянчить, чтобы тот поделился с ним своим богатством. А бобыль и говорит ему:

— Нет у меня за душой ни гроша. Дал я своим дочкам в приданое по одному сундуку — больше не смог. А уж что каждая из них потом в своем сундуке нашла, так это не мною нажито, а крестной матерью подарено. В день крестин она дарила своим крестницам по серебряному рублю, а после этот дар в сундуке превращался в приданое.

Жадный зять не поверил тестю и стал грозить, что пожалуется на него в суд: старик, мол, волшебник, колдун, обманом скопил большие богатства. Но бобыль не чувствовал за собой никакого греха и поэтому не испугался угрозы зятя. А тот все-таки выполнил свою угрозу — подал жалобу. Судья вызвал и остальных зятьев бобыля и спросил, какое каждый из них получил приданое. Те подтвердили, что каждому достался сундук, полный тканей, и по сто рублей серебром. Судьям это показалось очень странным. Весь окрестный народ знал, что бобыль беден и что не было у него никакого богатства, кроме двенадцати красавиц-дочерей. Правда, сестры сызмала ходили в чистых белых сорочках, но никто из соседей никогда не видел у них ни брошей на груди, ни пряжек, ни пестрого платка на шее.