Старики - [30]

И вот ты уже спишь. Ты доверяешь этим рукам, которые берут тебя и поднимают.

В одурманенном смертном сне ты видишь себя вербовочным плакатом, приколоченным к черной стене: КОРПУС МОРСКОЙ ПЕХОТЫ СОЗДАЕТ МУЖЧИН -

ТЕЛО – РАЗУМ – ДУХ.

Ты чувствуешь, что разламываешься на три части... слышишь незнакомые голоса...

– Что случилось? – говорит один из голосов в замешательстве и страхе. – Что случилось?

– Кто там?

– Что?

– Кто там?

– Я Разум. А ты...

– Так точно. Я его Тело. Мне плохо...

– Это страшно глупо и смешно, – влезает третий голос. – Этого не может быть.

– Кто это сказал? – вопрошает Разум. – Тело? Ты?

– Я это сказал, дурак. Можешь называть меня Дух.

Тело презрительно фыркает.

– Я никому из вас не верю.

Разум медленно говорит:

– Ну, давайте разбираться логически. Наш человек ранен. Мы должны действовать организованно.

Тело хныкает.

– Слушайте, ребята, это же я там лежу, а не вы. Вы же не знаете, каково мне.

Разум говорит:

– Слушай, болван, мы все тут в одном положении. Не станет его – всех нас не станет.

– А он... – Тело не может решиться произнести это слово. – Мне нужно выжить.

– Нет, – замечает Разум. – не обязательно. Это они в такую игру играют. Я не уверен, что нам разрешено вмешиваться.

Тело приходит в ужас.

– Что еще за «игра»?

– Точно не знаю. Что-то там про правила. У них полно правил.

Дух говорит:

– Достал он меня. Я обратно не пойду.

Разум говорит:

– Ты должен вернуться.

– Вовсе нет, – говорит Дух. – Я поступаю так, как мне нравится. У вас нет власти надо мной.

– Ну и черт с ним, – говорит Тело.

Разум настаивает:

– Но Дух обязан вернуться вместе с нами.

– Нет. Он нам не нужен.

Разум обдумывает положение.

– Возможно, Дух привел стоящий довод. Возможно, и мне бы назад не следовало...

Тело приходит в панический ужас.

– НЕТ! НУ ПОЖАЛУЙСТА...

– Ну, а собственно, толку не будет и если мы не вернемся. В любом случае, наши действия на их игру не повлияют. От потери одного человека их игра никак не изменится. На самом-то деле похоже, что цель этой игры – как раз в том, чтобы людей терять. Нужно поступать практично. Пойдем-ка, Тело, назад.

Дух говорит:

– Скажите ему, что я пропал без вести.

Во сне ты просишь прийти капеллана Чарли. Ты познакомился с этим флотским капелланом, когда брал интервью для статьи. Капитан Чарли был фокусник-любитель. Своими фокусами капитан Чарли развлекал морпехов в палатах и затягивал духовные жгуты тем, кто был еще жив, но безоружен. Обращаясь к грубым детям-безбожникам, капеллан Чарли рассказывал о том, сколь милостив Господь, несмотря на его видимые проявления; о том, что Десять заповедей написаны так кратко и лишены подробностей, потому что когда пишешь на каменных скрижалях, высекая буквы ударами молний, приходится быть кратким; о том, как Свободный мир обязательно победит коммунизм с помощью Господа Бога и пары-тройки морпехов, и о беспутности людей. Но однажды вьетнамское дитя подложило мину-ловушку в черный волшебный мешок капеллана Чарли. Капеллан Чарли засунул туда руку и вытащил яркий смертоносный шар...

– Подымайся, кожаный загривок, выдвигаемся.

– Что за... ? – я узнаю комнаты, в которых нахожусь. Я помню эту комнату по прошлой поездке в Хюэ. Я во Дворце совершенной гармонии в Запретном городе.

Ковбой шлепает меня по руке. «Хорош, Джокер, хватит притворяться. Мы знаем, что ты не убит».

Я поднимаюсь, сажусь. Я на брезентовых носилках из вертолетного комплекта.

– Именно так. Опа! Намба ван! Первое Сердце!

Стропила спрашивает: «Пурпурное Сердце?»

Ковбой смеется: «С этим жопа, крыса ты штабная. Не будет никакого Сердца».

Я охлопываю себя руками. «Не гони. Куда меня?»

Стропила говорит:

– Ты несколько часов в отключке был. Док Джей говорит, тебя из В-40 долбануло. Ракетным снарядом. Но у тебя только контузия. А вот осколки кой-кому достались.

– Ну, – говорю, – поступок, достойный служаки какого-нибудь.

Зверодер фыркает и сплевывает. Зверодер вообще часто плюется, потому что думает, что так он выглядит круче. «Служак никогда не мочат. Разве что тех, кого я сам подорву».

Донлон делает шаг по направлению к Зверодеру. Донлон свирепо смотрит на Зверодера. Донлон открывает рот, но передумывает.

Стропила говорит: «Док Джей тебе морфия вколол. А ты его вырубить пытался».

«Именно так» – говорю я. «Крут я, даже когда без сознания. Но вот морфий этот – дурь классная».

Ковбой поправляет на переносице дымчатые очки, какие выдают в морской пехоте. «Я б и сам сейчас врезал. Жаль, времени нет, чтобы травки покурить».

Я говорю: «Э, братан, на тебя-то кто наехал?»

Ковбой качает головой. «Мистер Недолет теперь „пал на поле боя“. – Ковбой вытягивает из заднего кармана красную бандану и вытирает чумазое лицо. – Взводного радиста ранило. Забыл, как звали, такой деревенский парень из Алабамы. Снайпер ему колено прострелил. Шкипер пошел его вытаскивать. Гранатой накрыло. Граната их обоих накрыла. По крайней мере... – Ковбой оборачивается и глядит на Зверодера. – По крайней мере, Звер так говорит, а он в голове шел».

Трясу головой, проясняя мозги, и собираю свое снаряжение. «Где моя Маттел?»

Ковбой протягивает мне «масленку». «Накрылась твоя Маттел. На вот это». Он дает мне брезентовый мешок с полудюжиной магазинов для «масленки», пистолета-пулемета М3А1.