Старик - [4]

- Сергей я, - проворчал юноша.

- Значить, за раба Божого Сергiя...

- Я не раб! И не божий! - вдруг рявкнул юноша, неожиданно вспомнив заезженный лозунг: "Мы не рабы, рабы не мы". - И вообще, какого чёрта?..

- Ну шо ж... не хочеш, то й не тре', - старик махнул рукой. - А за то, шо не вдалося тобi, до ти не переживай. Не змiг ти менi помогти, бо не той... не вiрив, шо доб'єсся ти правдоньки.

- Да где ж она, правда эта самая?! - вспылил Сергей. - Тоже мне проповедник выискался! Да разве ты первый?! Вон некоторые правду эту семьдесят лет искали, да не нашли. А вышло что?! Ни фига не вышло, дедуля! Так что ну его всё к!..

- А от я доб'юся, - с довольно неожиданной, но непоколебимо твёрдой уверенностью сказал призрак. - От побачиш! Сам пiду до всiх цих людей i поговорю з кождим iз них. Отодi побачимо...

И не успел Сергей ничего сообразить, как старик растаял во мраке ночи. А юноша как сидел перед окном, так и остался сидеть, поражённый ужасной картиной, которую нарисовало не на шутку разыгравшееся воображение.

Сергей еле дождался утра, потом еле дотерпел до последней лекции и сломя голову помчался в реставрационную мастерскую. И что же? Оказывается, прошедшей ночью у начальника случился инфаркт. По общему мнению сотрудников, виновата погода. Начальника доставили в больницу без сознания, и теперь он в реанимации.

Вечерняя служба в церкви Николы Притиска должна была начаться ещё нескоро, поэтому исполнененный самых дурных предчувствий Сергей бросился в редакцию "Вечернего Киева". Заместителя главного редактора также не оказалось на месте. Самое странное заключалось в том, что он всегда был крайне вежлив и обходителен с сотрудниками, особенно с сотрудницами. А тут вдруг позвонил среди ночи секретарше директора и надсадным, срывающимся на крик голосом сообщил, что срочно выезжает в командировку по крайне странному адресу. "К чёрту на кулички, так и сказал!" - передавали сотрудники друг другу слова секретарши.

Рабочий день был на исходе, и Сергей поспешил в музей. Вопреки опасениям, бывшая инструкторша горкома находилась на рабочем месте. Однако юноша не мог поверить, что с ним говорит та самоуверенная особа, с которой он виделся всего три дня назад. Её душа словно бы сжалась до размеров серенькой мышки, только что счастливо избежавшей смерти в когтях огромного котищи-крысолова. Дама трещала как попугай, настойчиво уводила разговор в сторону, с милой улыбочкой манекена выспрашивала Сергея, нет ли в семейном архиве юноши фотографий или каких-либо других документов, имеющих отношение к истории Киева, огорчалась всякий раз, когда он напоминал, что всего лишь учится здесь. И только когда Сергей сказал, что у него сессия на носу и что ему надо дописывать курсовую работу, а не выслушивать всякую чепуху, дама как-то странно посмотрела на него и прошептала: "Вот и идите учиться. А про то, что он к вам приходил, никому не рассказывайте. Понятно? Никому-никому!" Большего добиться от неё не удалось.

Вопреки убеждениям "разумного современного человека", Сергей не пошёл дописывать курсовую работу или готовиться к предстоящей сессии, а направился в церковь Николы Притиска, где простоял битый час в ожидании окончания заунывного действа, именуемого Божьей службой. Как и дама из музея, молодой священник не пропустил работу. Но в отличие от неё говорить с Сергеем отказался, бросив на ходу: "Сатана коварен и крайне опасен, но его не надо бояться. Наши предки творили крестные знамения и смело наступали на нечистого духа. А вы крещёный? Как, до сих пор? Заходите ко мне как-нибудь с утра, поговорим".

Проделки старика страшно разозлили Сергея. И хоть бездельничать было не время, хоть в воздухе вились тучи комаров, он распахнул настежь окно и с бутылкой пива в руке уселся перед ним, решив во что бы то ни стало дождаться старика и всыпать ему по первое число. Тяжёлая давящая духота предвещала грозу. Значит, призрак явится непременно.

***

Сергей вылез из ямы и воткнул лопату в рыхлую землю. Да уж, копать в этом месте - одно удовольствие. Он задрал голову, посмотрел на звёзды, мерцавшие в чистом, без единого облачка ночном небе, на яркую щербатую луну и подумал: "Только бы дед грозу не притащил!"

Здесь было холодно. Сергей не особо надеялся на тепло, исходящее от небольшого костерка, который он развёл за церковной оградой так, чтобы огонь не был виден из деревни. Больше пригодилось бы лежавшее в рюкзаке шерстяное одеяло. А самая большая польза могла быть от полубутылки водки, которую он также прихватил с собой, следуя мудрому примеру Хомы Брута. Хоть он постоянно говорил себе, что ничего страшного и необычного в старике нет, что всё это можно объяснить с точки зрения физики (или на худой конец метафизики), самый вид дрожащей фигуры, переливающейся лиловыми огоньками, здорово действовал на нервы. А после порции "допинга" всё приключившееся с ним представлялось очень даже смешным.

Но не будешь же напиваться каждый вечер, когда сессия на носу! Вот и пришлось тащиться в Безрадичи на ночь глядя.

Нет, что ни говори, а всё же он молодчина. Как это он вспомнил про полуразрушенную церквушку на родине старика? Нет, пардоньте-с, это сам дед вспомнил про неё. Как раз когда Сергей отчитывал его за визит к молодому священнику, старик сказал: "Батюшка у вiйну фрицовського коменданта за мене просив, а сей!.. А який замєчатєльний чоловiк був наш батюшка Фрол iз Безрадiчей!.." Тогда-то Сергей и припомнил, что во время одного из студенческих турпоходов видел в Безрадичах развалины церквушки. И крайне своевременно предложил призраку: "Слышь, дед... Тебе не всё равно, в какой святой земле лежать, а? Небось у вас там церковная ограда не менее свята, чем тут, в Киеве".